Надя вдруг расплакалась, да так, что не остановить. Она была уверена, что успокоилась, и вот, первое же слово врача – тем более хорошее, доброе – вызвало такую бурю эмоций.
Лидия Семеновна не удивилась – видимо, привыкла к подобным реакциям. Она повернулась к медсестре:
– Галина, заберите девочку, идите погуляйте с ней по поликлинике, мне тут с мамочкой нужно побеседовать.
Врач плотно закрыла за медсестрой и девочкой дверь. Гуля не успела заметить, что мама расстроена, она уже с удовольствием рассматривала нового друга-крокодила, удивляясь, почему у него только один глаз. Не выпуская крокодила, девочка смело взяла большую руку полной и улыбчивой медсестры и доверчиво зашагала рядом.
Лидия Семеновна вышла из-за стола, взяла стул, который стоял у стены, и поставила его рядом со стулом Нади. И сразу пропал барьер между врачом и пациентом. Доктор говорила с Надей как старший товарищ, как мама.
– Я на «ты» буду, ты же мне в дочери годишься. – Лидия Семеновна помолчала. Она понимала, как важен первый разговор. Она должна правильно настроить мамочку. Пока та еще взвинчена, понимает с трудом. Но из разговора с Марией доктор уже поняла: за эту девочку есть кому бороться, ее будут вытягивать. Значит, они будут работать вместе. – Не хочу говорить о том, что в твой дом пришла беда, – сама все знаешь. Про то, что слезами горю не поможешь, тем более. Просто пойми: это – то испытание, которое можно и нужно пережить.
Лидия Семеновна испытующе посмотрела на девушку. Вот только на прошлой неделе с матерью поговорила, теперь с дочерью. Придет ли кто еще из этой семьи? Уж лучше бы пришел. Ей не жалко времени на то, чтобы объяснять, убеждать. От этих людей сейчас зависит жизнь девочки – какой она станет, как сложится. Успокаивать сейчас резона нет; она, наоборот, будет говорить предельно жестко.
– У тебя сейчас пути всего два. Можно все оставить как есть, в два года определим Гулю в специнтернат, там ее обучат тому самому языку жестов, и все. Через полгода ты уже с собственной дочерью общаться не сможешь, а она перейдет в распоряжение государства. Честно тебе скажу: страшное это дело. Не имею права так говорить и политику партии тут обсуждать, но, на мой взгляд, – это преступление перед такими вот детьми. Не развивать, а, наоборот, низводить до уровня дебилов. А потом – на конвейер, чернорабочими. Судьба решена, такие рабы государству тоже нужны.
Надя перестала плакать и с ужасом смотрела на доктора.
– Страшно стало? Не согласна с такой установкой? Тогда борись! Вместе бороться будем! – Надя, хватая ртом воздух, закивала головой. – Ты пойми, это практически как у человека с плохим зрением. Можно на него надеть очки, а можно вообще оба глаза сразу завязать и учить его специальной азбуке. Нет, так дело не пойдет. Твоя Гуля – разумная девочка, она еще всех своих сверстников обгонит и перегонит. У меня есть прекрасные результаты с моими учениками. Но все только вместе с родителями. Я даю задание, ты присутствуешь на всех наших занятиях и дома занимаешься с дочерью. Не заставлять! Не кричать! Терпение, терпение, все в форме игры.
– А как же мне с Гулей разговаривать? – Надя немного воспряла духом.
– Человеческим языком! Как раньше говорила, так и сейчас. Много разговаривать. И стараться выговаривать слова четко, и чтобы Гуля смотрела на тебя. В итоге она начнет понимать, да и сейчас уже понимает, а потом и отвечать. Иначе зачем же я тут? И с другими детишками общаться как можно больше! Гуле такое общение нужно как воздух.
– А сможет она музыкой заниматься? Есть такие примеры среди ваших учеников? Я – музыкант, – Надя запнулась, и опять слезы сами полились, она ничего не могла сделать. – Простите.
Лидия Семеновна с грустью смотрела на молодую женщину, думая: «Пока ты еще представить не можешь, милая, что тебя ждет. Ты плачь, плачь. Это твои первые слезы, а сколько их еще будет. И какие с мужем отношения сложатся в силу новых обстоятельств, никто не знает: ни он, ни ты. И от других ребятишек обиды терпеть придется. И по инстанциям набегаешься, пока льготы на слуховые аппараты выбьешь. Сколько всего тебя ждет впереди – не передать. Твои сегодняшние слезы – это практически слезы радости, что все не так страшно. Я тебе помогу как смогу. А дальше – только сил тебе желаю, упорства. Все еще будет: и руки опустятся, и депрессия начнется. Но такая судьба, такой у тебя, моя дорогая, крест. Но ты сможешь».
Врач сразу чувствовала пришедших к ней родителей. Знала: вот с этими будем за ребенка бороться, а этим наплевать, даже начинать не стоит.
– А почему не попробовать? Тем более раз ты сама музыкант! – Лидия Семеновна уверенно похлопала Надю по руке. – Еще лучше, чем обычные девочки, на пианино заиграет. Потому что ты с ней заниматься в два раза больше будешь. А может, мы еще в обычную школу поступим и в музыкальную! А? Как тебе такая перспектива? Ну все, все, будет тебе, успокаивайся, и идите сегодня домой. Жду вас на занятия два раза в неделю. Занятия по полчаса сначала, потом время увеличим.
– Спасибо вам, я все смогу, вот увидите. Я возьму себя в руки. Знаете, Гуля у нас смышленая, – Надя говорила и говорила; захлебываясь, расписывала достоинства дочери.
– Ну вот и славно, – кивала Лидия Семеновна в ответ. Вот это самое главное и есть. И хорошо, что сначала с бабушкой поговорила. Неприязнь Нади к дочери ушла, это на сегодня уже первая маленькая победа, появилась вера, а с верой можно чудеса творить.
Гуля на занятия ходила с удовольствием. Надя всегда была рядом. Так это и не занятия вовсе, а сплошная игра. Играем и повторяем.
– Гуля, смотри, видишь, собачка – «ав». Повторяй – «ав-ав».
Лидия Семеновна терпеливо доставала одну игрушку за другой. Меняла игры. То они сидели, то ходили друг за другом. Ребенку должно быть интересно.
– А теперь возьмем дудочку. Ну-ка, как Гуля в дудочку будет дудеть? Молодец. А теперь барабан. Хорошо. А теперь мама. Покажи, Гуля, где мама. Вот так, пальчиком покажи.
Лидия Семеновна показывала Наде и Гуле, и повторяли они обе вместе.
– А теперь надуем шарик. Гуля должна научиться правильно дышать, вот так.
Лидия Семеновна, как врач, была вполне довольна результатами: она видела, что в семье с девочкой занимаются. Отрабатывается то, что проходили на уроках, домашние задания выполняются в обязательном порядке. Надя еще и с инициативами выступала, приносила с собой ворох книг, журналов, советовалась, что лучше читать, а с чем погодить, боялась перегрузить ребенка информацией.
Одно из занятий Надя специально попросила проводить в субботу, и тогда они приходили втроем. Надя, Гуля и Мария. Это особенно радовало Лидию Семеновну. Раз вся семья сплотилась, то результаты будут гораздо лучше. С Гулиным папой пока познакомиться не удалось. Регулярные занятия длились уже полгода, скоро Гуле должно было исполниться два годика, и такая ситуация врача слегка беспокоила. Если в семье все нормально, то, как правило, родители приходят с ребенком или сразу вместе, или папа подключается спустя некоторое время. Это ясно – мужчины тяжелее переносят подобный шок, им нужно время. Но шесть месяцев минуло, и ничего. А ведь Гуля и впрямь способная девочка. Быстро схватывает, они уже начали рисовать буквы. У слабослышащих детей все по-другому: сначала они учатся читать, потом говорить.
