Почему-то Мария была уверена: Соловьевы поддержат. Не могут не поддержать. Она вообще многое переоценила в своей жизни после того, как узнала Гулин диагноз. Что является жизненной катастрофой, а что вообще не имеет никакого значения. Разве можно делать проблему из того, что люди воспитаны не так, как ты, что они музыку не слушают и по музеям не ходят?
Мария вдруг поняла, что зря она обижалась на новых родственников. «Ах, какие они некультурные, ах, не из их среды!» Уж точно не самые плохие люди. Если Егор и выпивает, то не такой уж горький пьяница – семью, во всяком случае, тянет. Может, и без разносолов, но дома всегда есть что поесть и всегда порядок, и много цветов, которые Люба выращивает с огромной любовью. Тоже ведь забота… Люба приучает девчонок к домашнему труду, все они рукастые, и, кстати, Люба справедливо осуждает Надю: ее дочь действительно не очень приспособлена к ведению домашнего хозяйства. Но ведь приняли Надю в свою семью! И помогали как могли. Просто у них другие жизненные установки, вот и все!
Не нужно только требовать от людей невозможного. Если она хочет, чтобы свояки пришли вдвоем, так надо им об этом прямо и сказать. И все! Делов-то. А то рассуждаем тут: «Ах, они какие…». Да простые они. Позвали в гости, вот они и пришли. Кто их еще позовет? А девчонкам, им тоже в гости хочется.
Как-то Надя предложила пригласить в гости Юрину сестру Лену с мужем. Родственники опоздали на два часа. Спутали все планы: Гулю пора было укладывать спать, Надя распсиховалась. А почему опоздали? Ленка побежала в парикмахерскую. То есть для нее поход в гости был таким событием, что она решила сделать себе прическу. Надя позже рассказывала Марии:
– Ты понимаешь, я как ее увидела, так ахнула: идет, прям светится вся! Села на диван, головой пошевелить боится и улыбается. И наплевать ей, что мясо пересохло в духовке. Она сидит с прической, и муж на нее смотрит просто с восхищением: «Моя-то какова!» Ой, мам, несчастные они, что они в жизни видели?
– Так их же зато много! – Мария невольно уколола дочь. Не могла еще до конца простить ее за то, что та променяла все их общие планы на эту вот семью.
– Ладно, мам, – Надя тут же закрылась, ушла в свою раковину. Она, как стойкий оловянный солдатик, стояла на своем. Мое! Никому не отдам. Если что и неправильно, сама все исправлю, переделаю, переучу. Все в моих руках.
«Ну-ну, – думалось тогда Марии. – Не надорвись». Господи, какие пустяковые раньше были у Марии проблемы! Кто мог знать, кто мог подумать…
На предложение прийти вдвоем Люба сразу воскликнула:
– А че, случилось чего?
– Да, нужно тут обсудить, – уклончиво произнесла Мария.
– Разводятся?! – Мария услышала радостные нотки в голосе сватьи.
– Почему же, – злорадно парировала она, – ребята очень любят друг друга, – сказала очень уверенно, вроде как и сама в это верила. – В общем, жду в субботу в пять. – И Мария быстро положила трубку.
Соловьевы пришли с Катюхой.
– Да она малая еще, все равно ничего не соображает, а у тебя книжки. И потом, ей девчонка Юркина нравится, вот и пусть поиграет, – Егор не понимал, в чем проблема.
Надя страшно напряглась; Мария почти не удивилась. Нет, ее теперешние родственники такие, какие есть, и исправить их нельзя, да и не нужно. И правда, чем может помешать Катюша? Мария посмотрела в сторону Нади: мол, соберись, не страшно. Главное – пришли, настроение хорошее.
Мария уже накрыла на стол: небольшое блюдо с колбасой и сыром, салат «Мимоза», зелень, свежие молодые огурчики и болгарские малосольные помидоры из банки. На кухне в кастрюле ждали своей очереди голубцы. Но она решила не сразу приглашать гостей к столу. Сначала нужно поговорить.
– У нас плохие новости, – твердо начала Мария. – Врачи поставили Гуле неутешительный диагноз. Тугоухость 4-й степени.
– Чего это? – вскрикнул Егор. – Сера, что ли, в ушах? – Люба, по обыкновению, молча поджала губы, решив выслушать родственницу до конца.
– Не сера. Это значит, что Гуля плохо слышит. Это тяжелый диагноз. К сожалению, это неизлечимо, девочке придется много заниматься. Носить слуховые аппараты, может, даже посещать специальную школу.
– Это чей-то, руками, что ли, разговаривать? А потом на заводе работать, на шумных работах? – Егор поймал Надин взгляд и слегка осекся. – Да нет, ну это я видел просто. У нас, Любань, помнишь, во дворе Колька глухой был, мычал еще и руками по себе все стучал. Так вот, его сначала в интернат забрали, а потом на завод, где молот постоянно железный грохочет. Нормальному-то не выдержать, а этому – все равно. Да он с придурью немножко был. Люб, ну ты чего, не помнишь, что ли?! Его еще «Колька-дурак» звали! – Егор пытался найти понимание у своей жены. По всей вероятности, он не понял о чем, а главное – о ком идет речь. Сейчас главное было, чтобы Люба вспомнила того глухого Кольку. Вот ведь.
У Любы рот совсем превратился в щелочку, и тогда-то она и произнесла:
– У нас в родове таких не было.
У Нади задергалось лицо, Мария положила руку дочери на плечо: спокойно, это обычный разговор. Она боковым зрением отметила, что Юра смотрит в пол, сидит на краешке стула, как будто попал в дом, где ему неприятно находиться. Сейчас вот посидит для приличия минут десять и поскачет дальше. Лучше бы, конечно, уйти прямо сейчас. Но уж больно неловко. Ну да ладно, пожалуй, десять минут он еще выдержит.
«Предатель, – подумала про себя Мария, – что ж ты молчишь?! Твоя же дочь! Защищай, бросайся на амбразуру. От тебя зависит, какая она вырастет, – ты отец». Надя уже сглатывала слезы, Егор не знал, как исправить ситуацию:
– Ты, Надюх, прости, про Кольку-дурака – это я так, вспомнил. Гуля – она у нас девчушка-то складненькая, даже хорошенькая и улыбается все время. Дите же, – Егор вздохнул. – Эх! Значит, больная.
Люба при этом глубоко вздохнула.
– И что теперь, денег много потребуется? – Это были ее первые слова после долгого молчания и тирады Егора про Кольку-дурачка.
Марии захотелось подойти и ударить родственницу. Но она набрала в грудь побольше воздуха и решила, что этот разговор она доведет до конца, никого не будет выгонять или осуждать.
– Да, и денег потребуется, и времени. Но это совсем не главное на сегодняшний день. С Гулюшей нужно много разговаривать, заниматься. Наверное, Надя сможет работать только на полставки, будем надеяться, ей в школе разрешат. – Какой кошмар. Разговор почему-то пошел совсем не по тому руслу!
– А у нас лишних денег нет! – практически выкрикнула Люба с вызовом.
Егор тут же постарался смягчить ситуацию:
– Да чего уж ты, мать! Наша же внучка. Как сможем, подсобим.
– Это с каких таких капиталов? – Люба рвалась в бой.
– Я думаю, у девочки есть родители, они сами решат все насущные вопросы. Давайте про деньги сейчас не будем, дело совсем не в этом. Я вас здесь всех собрала, чтобы мы эту ситуацию приняли, – Мария пыталась говорить спокойно. Она не даст вывести себя из равновесия. – Да, так случилось. Но мы все любим нашу Гулю, она хорошая девочка, быстро все схватывает, и при нашей поддержке у нее все получится.
