И еще она замечала, что Мария стала мягче. Да, много рассказывала о своем, как всегда. Но и про Петю расспрашивала, и про Гришу. И все время повторяла: «Ты их береги, хорошие они у тебя».
Надя всю свою жизнь выстроила по четкому расписанию, в котором главным были интересы дочери. Ей удалось перенести занятия Гули у сурдолога с субботы на воскресенье и освободить себе субботу для работы в музыкальной школе; по субботам сидела с внучкой мама. Светлана как-то заикнулась, мол, смотри, подруга, за старое берешься, у девочки есть отец. Он-то где?
Вот именно, где? Потом разберемся, где там этот отец. А пока Мария радовалась, что Надя потихоньку возвращается к нормальной, полноценной жизни. Нагрузка в школе, хоть и при занятости на полставки, была очень даже приличная: репетиции двух оркестров – русских народных инструментов и духовых, где Надя работала концертмейстером, – плюс три ученика. Мама могла помогать только в субботу, в будние дни помогала Катя. Без помощи девочки Надя бы точно не справилась.
Два ученика шли по программе общего фортепьяно. Для учителя это всегда меньшая нагрузка. Фортепьяно для таких ребят – второй инструмент, программа попроще, да и занятия проходят один раз в неделю.
По программе основного инструмента она все же взяла Тему. Сама уговорила завуча, хотя та и не советовала Наде брать на себя такую ответственность. «Ничего, справлюсь, это для меня важно».
Честно говоря, Надя была удивлена, даже обескуражена. Тема изменился, подрос и… потерял к инструменту всякий интерес. Кто в этом был виноват? Родители, педагог? Ни в коем случае нельзя винить ребенка. То, что у мальчика неординарные способности, три года назад заметили все. То, что он сложный и неусидчивый, – это тоже ни для кого не было новостью. Но ведь именно из таких детей и вырастают гении! Не всех Бог целует в темечко, это правда. И уровень игры на музыкальном инструменте во многом обуславливается усидчивостью, также важна повседневная поддержка семьи. Но есть и особенные дети, это правда! Они спустя рукава занимаются, не берегут руки, играют в волейбол и не тарабанят гаммы по пять часов в день. Но их игра завораживает. Они своей игрой говорят со слушателем.
Надя за то время, что она провела без повседневных упорных занятий, поняла, что ее-то как раз в темечко не поцеловали. Но она была крепкой пианисткой и четко знала, как должно быть. Молодой педагог, она чувствовала божью искру у пианиста, если она была. И еще ей казалось, что она может научить. Конечно же, она страшно расстроилась, услышав игру Темы, но тут же себя одернула – ничего, они все наверстают.
Мальчик от души обрадовался, увидев своего бывшего педагога. Подбежал, обхватил Надю за талию. В этом он был весь: импульсивный, ничего не стесняющийся, делающий то, что ему в этот момент хочется. Тема поначалу не связал встречу с Надей с тем, что нужно будет по-новому впрягаться в учебу. Мальчишка видел в ней товарища, тут же начал выкладывать свои новости, и Надя не торопила его. Они проговорили почти все первое занятие, а в конце он вдруг попросил:
– Поиграйте мне.
Мальчик соскучился по музыке и по тому, как играет его учитель. Надя с таким вдохновением не играла ни на одном концерте. Она сейчас играла для своего ученика, для юного дарования, которое ей еще предстоит открыть. Да нет же! Есть у него интерес к музыке. Еще какой! Они всем покажут, как ставить ярлыки на неусидчивых мальчиках!
Удивительное дело: после того как Надя начала работать, она стала больше успевать, она уже не так нервничала. Да, мама была права. Конечно же, нужно работать.
Иногда, в перерывах между занятиями, удавалось переброситься парой слов с Кирой. Надя отметила, как изменилась ее Кира Владимировна: полнота стала рыхлой, уголки рта сползли вниз. Постарела? Именно так. Ничего не попишешь, жизнь бежит вперед, это нормально. Свою маму она видит практически каждый день, перемены в ее внешности не так заметны. Но прежним осталось в Кире ее теплое отношение к Наде: не как к ученице, а как к собственному ребенку.
Они не обсуждали с Кирой семейные проблемы, они говорили о музыке, о методиках, делились нотами и наработками.
– Я была уверена, что ты будешь сильным педагогом!
– Рано говорить, но мне интересно. Мне так хочется научить, так хочется передать то, что знаю сама.
– Так это и есть – хороший педагог. И у тебя есть терпение. Небось вспоминаешь, как я неистовствовала? И как мамаша Никифоровой визжала?
– Еще бы! Но вы же сами говорите – у каждого педагога свой стиль работы!
– Так вот. Твой стиль – лучше.
Организованность, четкость, расписание на неделю. А может, в Наде заговорила мама-плановик? Или все же в первую очередь роль тут сыграла огромная любовь к Гуле? Ради дочери нельзя позволить себе потерять голову, нельзя раскисать и нужно полюбить новую, предложенную судьбой жизнь.
Катя приходила помогать два раза в неделю, чаще не разрешали родители. Люба как-то попыталась позвонить Наде:
– Катюха, между прочим, не нанималась, – свекровь начала разговор резко и на повышенных тонах. Надя отметила про себя, что она ничего не спросила про Гулю. Взяла с места в карьер.
– Любовь Андреевна, так и я не просила. Если вы считаете это невозможным, то Кате приходить не нужно, – Надя изо всех сил старалась говорить ровно, но голос предательски дрожал. Главное – не нервничать, не заводиться, помнить мамино определение свекрови: «такой человек».
– Ну, а делать-то что будешь? – раздался опять практически крик. Надя никак не могла взять в толк, чего хочет эта женщина: помочь Наде или не нагружать Катю?
– Не знаю, няню наймем, – Надя уже успокоилась. Нужно думать о Гуле, а не выяснять отношения с Соловьевыми.
– Юркины деньги транжирить? Пусть уж Катька ходит. – Разговор был окончен. Люба шмякнула трубку на рычаг.
Надя не успела ответить, что она сама тоже зарабатывает. В школе платили не так чтобы очень много, но все-таки что-то. И когда подворачивалась халтура, она никогда не отказывалась. Подруга по училищу, скрипачка Соня, давала знакомым ее телефон. Нынче стало модным приглашать на вечера в ресторан пианистку, чтобы та играла французский шансон. Надя соглашалась с радостью. Публика, как правило, собиралась приличная, платили хорошо, и в это время уже возвращался с работы Юра, он мог посидеть с Гулей.
Юра выполнял свои отцовские обязанности не то чтобы неохотно, но как-то излишне театрально.
– Так, – громко начинал кричать Юра. – Что мы сегодня делаем?
– Юра, ну зачем ты так? Не кричи, просто говори членораздельно и старайся, чтобы Гуля на тебя смотрела. И все-таки давай в воскресенье сходим вместе на занятия к сурдологу, – Надя поднимала эту тему нечасто. Ее очень беспокоило, почему Юра отказывается идти с ними к врачу? Да и перед доктором было как-то неудобно. Она все время рассказывает, какой у них замечательный папа, а папа так ни разу и не соизволил прийти с ними в поликлинику. – Ты знаешь, это очень интересно. Одно дело – я тебе рассказываю, и совсем другое – если ты увидишь, как Гулюша занимается с доктором. И потом, вы же сможете пообщаться как два специалиста. Может, ты вопросы какие дополнительные задашь, те, которые мне в голову не приходят.
