– Да, – Мия улыбнулась Наив. – Но в горе почти ничего не происходит без ведома летописца Элиуса. И он передал мне подарок, который уравновесит чаши весов.
Она по очереди посмотрела в глаза каждому члену их группы.
– Есть вопросы?
Хоть она и не сомневалась, что вопросов у них была масса, друзья Мии хранили молчание. Она кивнула, понимая, скольким они рисковали ради нее, и как сильно она должна быть им благодарна. Затем сжала руку Сидония, крепко обняла Мечницу, поцеловала Мясника в щеку. Когда караван подкатился ближе к горе, они переоделись в украденные робы Десниц и спрятали под них оружие. Фургоны приблизились к плоской скале на боковой части Тихой горы. Наив, которая ехала в первом фургоне, встала, широко развела руки и произнесла слова, наполненные древней силой.
Мия услышала треск камня и грохот. Почувствовала маслянистый привкус аркимической магики в воздухе. Мечница что-то пробормотала себе под нос, Йоннен удивленно ахнул, когда плоская скала пошла трещиной. Лицо Мии поцеловало легкое дуновение ветра, сверху пролился дождь из гальки и пыли, и бок горы разверзся.
Им открылся знакомый вид на конюшню Красной Церкви – широкое, устланное соломой продолговатое помещение, заполненное стойлами для изящных лошадей и плюющихся верблюдов, фургонами, инструментами кузнеца, тюками с сеном и высокими стопками ящиков с припасами. В воздухе, подобно дыму, витала песнь призрачного хора. Уродец, Тупица, Вонючка, Косой, Зубастик, Говнюк, Дрочер и Юлий закатили фургоны внутрь. К ним вышли Десницы в черных робах, чтобы завести животных дальше. Солнечный свет в недра горы попадал только через открывшийся проход.
Мия почувствовала, как ее тень потянулась ко тьме внутри.
Затем сжала руку Йоннена и увидела, что мальчик ощутил тот же трепет. Сидоний в переднем фургоне натянулся как струна. Мечница сидела неподвижно, как каменное изваяние. Мия услышала учащенное дыхание Эшлин. И наконец, когда группа Десниц вышла из мрака, чтобы разгрузить фургоны, Мия и ее товарищи быстро и свирепо перешли к делу.
Звонкий лязг клинков. Блеск аркимического света на полированной стали. Раздалось несколько тихих хлопков – с ладони Наив взлетели сферы чудно-стекла и облекли Десниц облачком «синкопы», от которого они мгновенно потеряли сознание. Соколы делали молниеносные выпады рукоятями или плоской стороной мечей. Работники конюшни распластались на полу, истекая кровью. Мия
шагнула
с фургона
на лестницу,
подрезая убегавшего Десницу
и опутывая его собственной тенью, прежде чем вырубить. Небольшая потасовка. Ярко-алый плеск. И уже через несколько секунд конюшня оказалась в их полном распоряжении.
Все было готово. Каждый из них знал свою задачу. Смотреть в оба. Держать мечи наготове. Мия кивнула им. Быстро поцеловала Эшлин в губы.
– Будь осторожна, милая.
– И ты, – ответила Эш.
Мия почувствовала темный взгляд, устремленный ей в спину. Повернулась и посмотрела на Трика.
– ДА ПРЕБУДЕТ С ТОБОЙ МАТЬ, МИЯ.
– И с тобой.
Она взглянула в блестящие глаза брата. Увидела в них боль и сомнения.
– Я передам от тебя привет отцу, – сказала Мия.
И с этими словами исчезла.
Паукогубица прошла в свой Зал, облаченная с головы до пят в изумрудно-зеленое одеяние. Золото на ее шее мерцало на свету, падавшем из витражных окон, и отблесках от пузырьков, флаконов и банок, выстроившихся вдоль стен. Ее глаза были черными, губы и пальцы – еще чернее, запятнанные ядами, которые она так обожала. Никто в Итрее не мог сравниться с ней в ядоварении. А вот об искусстве Истины она забыла больше, чем многие когда-либо узнают.
Шахид села за дубовый стол, взяла пест и начала размельчать в каменной ступке смесь из яда синего паука и водокорня. За последнее время она состряпала кучу новых отрав, мечтая об отмщении Мие Корвере. Слова Солиса на последнем собрании Духовенства задели Паукогубицу за живое. Это она подарила Мие свою благосклонность и позволила девчонке стать Клинком. И за это никогда не простит свою бывшую ученицу. Не то чтобы Паукогубица обладала честью, чтобы ее можно было опорочить, но зато она славилась терпением. И знала, что рано или поздно Мия предоставит ей возможность…
Шахид моргнула. На ее столе возникла тень, расползающаяся по полированному дубу, как чернила, пролитые из пузырька. Она собралась под стопкой пергамента, двигаясь подобно черному дыму, и сложилась в буквы. Одно слово, от которого сердце Паукогубицы забилось чаще.
«Сзади».
Во тьме за ее спиной сверкнул меч из могильной кости. Глотка Паукогубицы расплылась в улыбке от уха до уха. Захлебываясь кровью, хлынувшей из перерезанной яремной и сонной артерии, женщина отодвинула стул и неловко поднялась. Развернувшись на месте, прижав руку к жуткой ране, увидела девушку, которой еще секунду назад там не было.
– М-мыа, – с бульканьем выдавила она.
Мия быстро отступила, когда шахид достала один из изогнутых кинжалов на своем поясе. Сталь была обесцвеченной и влажной от яда. Но лицо Паукогубицы уже бледнело, ее ноги подкашивались. Она прислонилась к столу, ее глаза округлились от страха. Из перерезанной шеи ритмично вытекала кровь, покрывая руки, платье, золото, обрамлявшее ее пальцы и шею. Так много.
Слишком много.
– Я долго и тщательно обдумывала, как тебя убить, Паукогубица, – сказала Мия. – Мне казалось, было бы поэтично прикончить каждого шахида его же искусством. Сталь для Солиса. Отрава для тебя. Но потом я решила, что вы слишком опасны, чтобы страдать подобной хренью. Но хочу, чтобы ты знала, – я убила тебя первой из уважения. Возможно, это тебя немного утешит?
Паукогубица упала лицом в каменный пол, ее безжизненные глаза остекленели.
– Нет, – вздохнула Мия. – Если подумать, вряд ли это утешит.
Маузер услышал, как где-то в его Зале хлопнула дверь.
Он оторвал взгляд от ловушки с иглой, которую как раз завершал, его гладкий лоб омрачила морщинка. Его мастерская ютилась за одной из множества дверей в Зале Карманов – тихое местечко, где он возился с замками или играл в переодевания. Так уж случилось, что сейчас под его робой скрывалось женское белье – честно говоря, он всегда находил его более удобным.
Маузер встал из-за стола, взял трость и проковылял в Зал. Десятки других дверей вели отсюда в его гардеробные, хранилища или просто в никуда. Вдоль стен стояли длинные столы, заваленные разной всячиной: безделушками, висячими замками и отмычками. Свет из синих витражных окон падал на гранитный пол и отражался в темных глазах поджидающей его девушки.
– Мия… – выдохнул он, и его живот затопил лед.
– Ты помог лишить меня семьи, Маузер. И спустя годы тебе хватает наглости смотреть мне в глаза. Давать мне советы. Делать вид, будто ты мой друг. И откуда только у тебя такие стальные яйца, а?
