– Отнесите его к лекарю! – рявкнула Друзилла.
Меркурио почувствовал чьи-то крепкие руки на своей пояснице, и Десница-двеймерец поднял его и закинул на широкое плечо. Старик застонал, его веки затрепетали. Затем почувствовал торопливые, ритмичные шаги, услышал, как Друзилла выкрикивает приказы, заглушая бесконечную песню церковного хора. К счастью, боль его больше не мучила. С губ свисала длинная слюна, и он продолжал бормотать какую-то чепуху. Его понесли по темным коридорам и вниз по спиральной лестнице, лоб Меркурио стукался о спину Десницы. Друзилла следовала за ними и качала головой.
– Глупый старый дурак.
Он лишь застонал в ответ, и Леди Клинков вздохнула.
– Вот к чему приводит доброе сердце…
Глава 31. Было
Друзилла предоставила Меркурио лекарю.
Вопреки здравому смыслу, Леди Клинков всегда была неравнодушна к епископу Годсгрейва. Будь у нее время, она бы задержалась подольше у его постели. Но увы, ее ждало убийство, а время не дает отсрочку для сентиментальных настроений. Друзилла оставила своего бывшего любовника спящим, посеревшим и исхудавшим, его хрупкая грудь быстро поднималась и опускалась, как у раненой пташки. Она строго приказала лекарю оказать Меркурио лучший уход, тряся перед его лицом костепилкой, чтобы до него быстрее дошла важность ее требований. И, поцеловав старика холодными губами в лоб, покрытый испариной, занялась подготовкой убийства девушки, которую он любил как дочь.
Друзилла собрала свою паству, облаченную в черное с головы до ног. Для верности еще раз прошлась с ними по плану. Все было готово, путь чист. Оставалось дождаться прибытия гостей, и можно было начинать их алую-алую вечеринку.
Убийцы поджидали во мраке, окутанные вонью сена и верблюдов. Под ними во всей своей зловонной красе располагалась конюшня Красной Церкви. Помимо наружных дверей, ведущих в ашкахскую пустыню, из помещения было еще два выхода – двустворчатые двери высоко на восточной и западной стенах. Они вели глубже в гору, и добраться до них можно было по двум лестницам с полированными ступеньками и тяжелыми гранитными перилами. Извиваясь вдоль стен комнаты, внизу лестницы соединялись и вели к загонам для скота и кладовым. Друзилла стояла в тени рядом с западными дверями. В ее рукавах прятались длинные ножи. Голубые глаза мерцали во тьме, все мысли о Меркурио улетучились из головы.
Позади нее притаился Скаева, окруженный телохранителями с мечами наготове. Как это было ему свойственно, император стоял поближе к выходу – чтобы мигом сбежать обратно под защиту горы, если что-то пойдет не по плану, но все же так, чтобы наблюдать за разворачивающейся резней. Теневой змей Скаевы обернулся вокруг плеч хозяина и смотрел на все своими не-глазами.
Друзилла мимолетно задумалась, хорошо ли умеет император управлять своими темными дарами. Насколько смертоносным он может быть в таком месте, как гора, куда никогда не попадали лучи солнц. За все годы, что ее шпионы следили за ним, Скаева ни разу не демонстрировал свою власть над тенями – Леди не имела ни малейшего представления, на что тот способен на самом деле. Если бы не его спутник, Друзилла вообще вряд ли бы поверила, что он даркин. Эта неизвестность делала его опасным. Почти таким же опасным, как его дочь.
Разница, разумеется, заключалась в том, что его дочь не платила Друзилле.
По правде говоря, Леди Клинков недолюбливала императора. Она уважала его за ум. Восхищалась его беспощадностью. Но мужчина был слишком амбициозным. Слишком жадным до могущества. Слишком, слишком тщеславным. Слишком любил звук своего голоса. И, само собой, у Скаевы была власть над Друзиллой, что лишь усиливало ее неприязнь.
Деньги.
Поразительно, насколько коварна их посеребренная хватка. Любовь к богатству Друзиллы началась с любви к семье. Кто говорит, что деньги – корень зла, никогда не видел блаженства в глазах ее внуков в ту перемену, когда она купила им первых пони, или слезы радости в глазах ее дочери, когда Друзилла, не раздумывая, полностью оплатила ее свадьбу.
Кто говорит, что за деньги счастье не купишь, тот явно никогда их не имел.
За годы службы в Духовенстве она накопила целое состояние. И большая его часть поступила из казны Скаевы. Но истинное зло богатства крылось в том, что его всегда недостаточно. Скольким бы ты ни обладал, тебе всегда нужно больше. И Друзилла по-прежнему нуждалась в Скаеве. Когда будущее ее семьи будет обеспечено, когда их богатство станет абсолютно неуязвимым, тогда, возможно, она пересмотрит свои отношения с юным императором. Но пока…
– Помни, Друзилла, – пробормотал Скаева позади нее. – Если с головы Люция упадет хоть один волосок, твои внуки заплатят за это.
– Мы неплохо разбираемся в убийствах, Юлий, – ответила она, пытаясь скрыть хладный гнев в своем голосе. – Не бойся.
Змей у ног Скаевы едва слышно зашипел.
– …Никогда…
На восточной лестничной площадке Друзилла увидела Маузера в окружении двух десятков ее самых опытных Десниц, вооруженных тяжелыми арбалетами. Древние глаза шахида карманов прищуренно наблюдали за входом внизу, рука вцепилась в рукоять меча из черностали.
Паукогубица засела на вершине центральной лестницы с полудюжиной Клинков Церкви. Корвере была слишком опасна, чтобы и дальше ее недооценивать, и Друзилла призвала на ее смерть своих лучших и самых смертоносных учеников – Донателлу из Лииза, Гарольда и Бринхильду из часовни Кэррион-Холла, даже Черный Актеон прибыл из Годсгрейва. Среди них затаился и Солис с двумя мечами в руках, его голова была запрокинута, слепой взгляд смотрел вверх. Опасно было вот так вот собирать в одном месте лучших из оставшихся ассасинов. Но после провала Златоручки в Галанте Друзилла больше не хотела рисковать. В конце концов, Мия направлялась прямо в волчье логово.
Нельзя же встречать ее со щенками.
Только Аалея, казалось, испытывала какие-то сомнения. Она стояла рядом с Друзиллой, ее темные глаза расшились, в руке блестел кинжал.
– Меркурио в порядке? Лекарь сказа…
– Соберись, шахид, – прошептала Друзилла. – Это не твоя забота.
Аалея встретилась с ней взглядом и поджала губы.
– Он отнесся ко мне с добротой, когда я была всего лишь аколитом в Годсгрейве, Леди. Если я д…
– Тихо! – прошипел Солис. – Они идут.
В животе Друзиллы вспорхнули бабочки. Посмотрев вниз на конюшню, она услышала скрежет камня. Почувствовала маслянистый привкус аркимической магики в воздухе. Услышала, как Паукогубица что-то пробормотала себе под нос, как стражи Скаевы удивленно ахнули, когда внешняя стена пошла трещиной. Лицо Друзиллы поцеловало легкое дуновение ветра, сверху пролился дождь из гальки и пыли, и бок горы разверзся. Десятки Десниц и Клинков в конюшне и на лестницах замерли во тьме. Песню призрачного хора на пару секунд заглушил грохот открывающихся дверей и шипение механизма.
В проходе стоял караван Корвере. Им открылся знакомый вид на конюшню Красной Церкви – широкое, устланное соломой продолговатое помещение, заполненное стойлами для изящных лошадей и плюющихся верблюдов, фургонами, инструментами кузнеца, тюками с сеном и высокими стопками ящиков с припасами. Но на лестничных пролетах, присевшая в тенях вокруг помещения, с затаенным дыханием ждала смерть.
