Мия шагнула между ними, прорезая их насквозь, ее черные тени двигались быстрее ртути. Но даже танцуя и выписывая алые поэмы в воздухе своим клинком из могильной кости, она поняла…
Она поняла…
«Что-то не так».
Мия его не чувствовала. Той знакомой тошноты. Бесконечного голода. Присутствия другого даркина, вызывающего мурашки по коже. Ее сердце ухнуло в пятки, когда она увидела, что фиолетовая тога накинута на плечи одного из стражей – очередной обман от мастера обманов, на который легко купиться в этой темени. Мия на секунду подумала, что Скаева может прятаться в тенях. Но даже если бы он и скрывался под плащом тьмы где-то неподалеку, она бы все равно его почувствовала – так же ясно, как страх, медленно закрадывающийся в ее желудок.
«Богиня, его тут НЕТ».
В ее груди набухало отчаяние, ярость от того, что ее провели. Осклабившись, девушка зарычала и принялась бить, уворачиваться, шагать, рубить его людей на кусочки, окропляя кровью пол и стены. Когда все закончилось, она замерла, ее грудь часто поднималась, пряди чернильно-черных волос прилипли к коже, с меча стекала кровь. Горящие глаза прищуренно изучали тьму.
Она шагнула дальше, исчезая и появляясь в извивающемся коридоре, в пульсирующем тепле, пока наконец не оказалась в покоях Адоная. Ворвавшись туда, Мия увидела, что вещатель сидит на коленях у своего кровавого бассейна, его запястья и щиколотки скованы толстыми цепями из черного железа. На стенах блестели багровые руны, тусклый свет падал на лужицы крови. Глаза Адоная были закрыты, его грудь медленно поднималась и опускалась, но когда Мия вошла, он поднял голову и сосредоточил на ней взгляд своих розоватых глаз.
– Здравствуй, маленький даркин.
– Скаева? – просипела она.
Вещатель недоуменно нахмурился. И медленно покачал головой.
«Дерьмо!»
Мог ли он прятаться во мраке, пока его стражи отвлекали ее этой веселой погоней? Умел ли исполнять трюки со тьмой? Вдруг он уже сбежал?
А вдруг вернулся обратно?
«О, Богиня…»
Мия посмотрела на коридор, из которого пришла.
Ее живот затопило ледяным страхом.
– Йоннен.
Йоннен нахмурился, когда его живот внезапно скрутило.
Он поднял взгляд на лестницу. Сперва на западные двери, где возвышался Мясник. Затем на восточные, где у перил стояла Наив с поднятым мечом в уверенных руках. Сердце Йоннена забилось быстрее. Вдруг он почувствовал этот странный, ненасытный голод. Чувство недостающего элемента внутри себя. Ищущего себе подобных.
– Мия? – с надеждой позвал он.
Наив обернулась на звук его голоса, вскинув бровь.
– Она вернулась?
– Я не…
В женщину врезалось что-то тяжелое, и она удивленно вскрикнула, падая в сторону. Не было видно ни намека на то, что ее ударило, но она рухнула спиной на перила и, ахнув, замахала руками в попытке восстановить равновесие. Что-то вновь ударило ее в грудь, отбрасывая обратно к балюстраде. Наив закряхтела, ее глаза широко распахнулись.
– Наив! – крикнул Йоннен.
Ее ударили третий раз – со всей силы и прямо в лицо. Из носа Наив потекла кровь, и, выгнувшись, царапая пальцами пустой воздух, женщина с воплем упала. Ее руки отчаянно замахали, ткань свалилась с испуганного лица, и она пролетела двенадцать метров вниз к конюшне, приземляясь на каменный пол с тошнотворным хрустом.
– Бездна и гребаная кровь, – выдохнул Мясник.
Эклипс зарычала и вздыбила загривок.
– …Мясник, берегись!..
Гладиат поднял меч и занял оборонительную позицию.
– Какого х…
В тусклом свете ярко сверкнул клинок. На шее Мясника появилась глубокая рана. Мужчина покачнулся, прижимая руку к шее, чтобы остановить кровь, и прищуренно посмотрел на смутный, грязноватый силуэт, стоящий на ступеньках перед ним. Гладиат кинулся вперед, невнятно бранясь, и быстро сделал выпад гладиусом. Йоннен услышал сдавленный крик, увидел, как тени задрожали, и на лестнице возник его отец. На предплечье императора появилась колотая рана, его фиолетовая тога исчезла, белую робу под ней усеяли кроваво-алые брызги.
Свернувшийся вокруг его шеи Уиспер бросился в лицо Мяснику. Мужчина инстинктивно отмахнулся и, отпрянув, рассек змее шею. Но демон был невесомым, как дым, и сталь не могла его ранить. Этот удар лишь отнял у него драгоценное время и силы.
Из горла Мясника послышались булькающие звуки, его руки и грудь промокли от крови. Он упал на колено, оскалив алые зубы. Йоннен увидел, как его отец отошел на пару ступенек и замахнулся окровавленным кинжалом. Живот мальчика скрутило, глаза наполнились слезами. Но гладиат с трудом поднялся на ноги.
– Б-беги, мальчик, – просипел Мясник.
Между Йонненом и его отцом встала Эклипс, низко рыча.
– …Йоннен, беги…
Мальчик попятился вниз по лестнице. Одна ступенька. Вторая. Мясник, пошатываясь, шагнул вперед и неуклюже замахнулся на императора. Но кровь вытекала из тела лиизианца ручьями, собираясь у ног, и вся его сила и навыки покидали его вместе с ней. Император с легкостью уклонился от удара, отступив назад, а Мясник покачнулся и упал.
– Мясник! – вскрикнул Йоннен со слезами на глазах.
– Як-комо… – прохрипел тот. – Б-б…
Эклипс оглянулась, оскалив клыки.
– …Беги!..
Демон перепрыгнул через тело Мясника и широко раззявил пасть. Уиспер зашипел и атаковал, впиваясь черными клыками в волчью шею. Тени спутались клубком и, рыча, шипя, покатились по ступенькам. Эклипс ревела и щелкала челюстями, Уиспер плевался и кусался, стены забрызгали черные капли, напоминавшие кровь. Йоннен отступил еще на шаг, едва не поскальзываясь в крови Мясника. По его щекам стекали слезы. Желудок затопило скользким и холодным страхом.
– Сын мой.
Спутники продолжали бороться, но мальчик замер на месте. Посмотрел на отца на лестнице над ним. Испачканного в крови. С золотым венком на лбу. Император всей республики. Высокий, гордый и сильный. Обладающий волей пойти на то, на что другие не осмелятся. Мясник лежал на камне перед ним, Наив распласталась на полу внизу – просто еще два мертвых тела.
– Отец…
Император Итреи подозвал его алой рукой.
– Подойди ко мне, сынок.
Йоннен посмотрел на их тени на стене. Тень отца тянулась к нему, ласково протягивая руки. Тень Йоннена тоже потянулась к отцу и заключила его в крепкие объятия.
Но мальчик не двигался. В его руке был зажат кинжал, который подарил ему Мясник. Он посмотрел на Эклипс и Уиспера, по-прежнему дерущихся на лестнице. Брызнула черная кровь, сверкнули клыки, раздалось шипение и рычание.
