Мия оглянулась через плечо и взглядом подозвала Трика. Желая поделиться им, ощутить всего его. Продолжая тереться об Эш, она медленно направила его туда, куда хотела, где нуждалась в нем. Эш ахнула, почувствовав, как он скользнул в жаркую влагу между ними, его невыносимую твердость между их невероятной мягкостью.
Трик двигался, взмокнув от их желания, вся его длина скользила вверх и вниз между их ноющих промежностей. Эшлин стонала от каждого рывка и крепче прижималась губами к Мие, переплетаясь с ней языком. Трик подался вперед, мышцы его рук и торса напряглись, когда он поцеловал шею Мии, между лопаток, и по всей ее спине прошла дрожь. Мия не знала, где они начинались и заканчивались, их руки поглаживали каждый сантиметр ее тела, внутри разгоралось пламя, плоть прижималась к плоти. Нежные губы и громкие стоны, с каждым мигом они дрожали все сильнее. Ощущение его твердости между ними, мысль о том, как они делили его, снова распалили Мию, и ее пульс загорелся. Она чувствовала приближение сладкого самосожжения – такого яркого, что может уничтожить ее, – но все равно пылко стремилась к нему.
Она взяла Трика за член, поглаживая, лаская, умоляя. Рука Эшлин присоединилась к ее руке, и Трик набух под их пальцами, дрожь пробирала его до самых костей.
– О Богиня, – застонал он.
– Да, – поторапливала Мия. – Да.
Эшлин посмотрела ей в глаза, ее свободная рука взяла Мию за волосы, бедра дрожали, с губ срывались несвязные слова, пока она снова приближалась к грани. А затем откинула голову и полностью потерялась в ощущениях, содрогаясь всем телом. От зрелища того, как она кончает, от поцелуев и движений Трика, Мию снова объяло ослепительное пламя. Каждый ее мускул напрягся, из центра пульсирующей волной вырвалось забвение и взорвалось за ее глазами. Мия закричала, ощутила, что Трик двигается все быстрее между ними, такой скользкий и раскаленный, и наконец извергается в ее руках. От его семени на их животах и груди ее охватила новая волна, поглощая первую, покалывающая смесь льда и пламени распространилась к ногам и рукам, поднимая ее к опаленным небесам.
Превращая в ничто. Во все.
Во что угодно.
– Богиня, – пропыхтела Мия. – Милосердная Богиня…
Она провела языком по телу Эшлин, впивая жемчужно-белую и соленую жидкость, ее голова по-прежнему кружилась. Эшлин вздохнула и, выгнув спину, почти замурлыкала. Мия страстно поцеловала ее в губы, обе чувствовали на языках вкус юноши, обеих трясло так, что они не могли говорить.
Трик упал на меха рядом с ними, мокрый от пота. Гравитация вернулась вместе с блаженной, триумфальной усталостью. Ее губы болели. Тело ныло приятнейшим, порочнейшим образом, кожа будто светилась. Мия насытилась, словно пустыня, затопленная морем, словно почва под весенним дождем. И наконец легла посредине. Пытаясь дышать. Просто дышать и существовать.
Думая о том, что они только что сделали.
Не было ли это безумием.
И будет ли между ними что-то еще, кроме этого.
Эшлин наблюдала за ней, ее губы опухли и стали рубиново-алого оттенка, светлые локоны взмокли от пота.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Трик прильнул к Мие сзади и выдохнул, задевая губами ее ухо:
– Я люблю тебя.
Мия прижала их ближе к себе и довольно вздохнула. Она понятия не имела, чем это закончится. Как сработает и сработает ли вообще. Но в эту секунду она поклялась себе, что никогда не станет жалеть о случившемся. Ни сейчас, ни после. Она никогда не шла по проторенным дорожкам, никогда не беспокоилась о том, что скажут или подумают другие. И пусть она была одна, ее хватало на нескольких. Мия Корвере была из тех, кто брал, что захочет, – а что бы между ними ни произошло, она этого хотела. И она устроилась поудобнее между своими возлюбленными. Затем взяла их за руки и по очереди прижала к своим губам.
И выдохнула:
– И я вас.
