– А, ты про вдоводельца! – Сид улыбнулся и провел рукой по своему ежику. – Не уверен, что наш юный консул готов к такому.
– Я смогу, – настаивал Йоннен. – Смотри.
Мальчишка дважды сделал выпад гладиусом, его тень заплясала на стене. Его шаги были такими же неуклюжими, как у любого девятилетнего мальчишки после пятиминутной тренировки.
– Впечатляет, – кивнул Сидоний. – Ладно, я покажу тебе. Но ты должен пообещать, что будешь использовать его только в крайних случаях. Таким приемчиком можно завалить и шелкопрядицу.
Итреец встал, обошел костер и начал показывать Йоннену движения. Мия наблюдала за ними, и ее губы изгибались в грустной улыбке. По правде говоря, эта крошечная передышка в окружении друзей и семьи была самым близким подобием нормальной жизни за последние восемь лет ее существования. Она гадала, как могла бы сложиться ее судьба. Что у нее могло бы быть, если бы у нее не забрали все. И что бы она отдала, чтобы все вернуть. Но потом Мия перевела взгляд с огня на бурю снаружи. Наблюдая, как деревья качаются от ветра, как вспышки молний рассекают черный океан туч…
Черный, как его руки.
Черный, как его глаза.
«Некогда карие…»
– А ныне пустые, – пробормотала она.
– Что ты сказала, милая? – спросила Эш.
Но Мия не ответила.
Глава 19. Затишье
Брин стояла так близко к Волнозору, что ощущала тепло его тела.
И гадала, стоит ли ей подойти ближе.
Честно говоря, она давно положила на него глаз. Крупные руки, широкие плечи и голос, который зачаровывал ее. Но у них не было возможности для сближения, пока они находились под бдительным взором экзекутора Коллегии Рема, да и двеймерец относился к ней неоднозначно. Поэтому Брин все время держала свои чувства взаперти, выпуская их лишь тогда, когда оставалась одна в своей клетке по неночам и жажда становилось слишком сильной, чтобы ее игнорировать.
Но теперь…
…теперь они свободны.
И вольны делать все, что пожелают.
За последние два года сражений и кровопролития на песках она поняла, насколько тонка нить, удерживающая их в этом мире. Потеря Бьерна до сих пор зияла открытой раной в ее сердце, и Брин не знала, обретет ли былую целостность вновь. Зато она знала, что только дураки не пользуются возможностью, когда она стоит прямо перед ними. С той минуты как Волнозор сказал, что «ждет ту единственную», в груди девушки пылало стремление признаться ему в своих чувствах. Слишком ярко, чтобы не обращать на это внимания. Даже при большом желании.
«А у меня его нет».
– Из-за этого дождя не видно ни зги, – проворчал крупный двеймерец.
Его карие глаза осматривали окрестности. Лес и скалы затянуло серой завесой морозного ливня. По его гладкой темной коже, черным дредам и бороде стекали кристально чистые капли. Замысловатые татуировки на щеках выглядели загадкой, которую надобно разгадать.
– Да уж, та еще буря, – согласилась Брин.
«Глупая, глупая! Придумай что-нибудь поостроумнее, женщина!»
– Ты не замерз? – с надеждой спросила она.
Волнозор покачал головой, по-прежнему глядя на серый водопад. В небе над башней с треском сверкнула молния, освещая волнующиеся луга внизу, обломки каменной кладки и жутковатые руины. На секунду свет стал ярким, как солнца, тени очертились, и весь мир вспыхнул.
Брин шагнула ближе и ласково коснулась руки Волнозора.
– Я замерзла, – объявила ваанианка, как она надеялась, похотливым тоном.
– Можешь спуститься вниз, – предложил Волнозор, окидывая взглядом горизонт на юге. – Судя по запаху, они там разожгли костер. Я сам подежурю.
Брови Брин медленно поднялись на лоб. Двеймерец напрочь отказывался понимать намеки и лишь вглядывался во мрак, тихо напевая мелодию своим глубоким, как океан, баритоном. Девушка надула губы и призадумалась – по крайней мере, попыталась. Вибрации от его сладкого, как карамель, голоса, отдающиеся в низу живота, никак не облегчали ей задачу.
«Ладно. Это требует лобовой атаки».
– Волнозор, – вздохнула она. – Я не хочу спускаться вниз.
– …Нет?
– Нет, – Брин уперлась рукой в бок. – Я хочу, чтобы ты меня согрел.
Здоровяк повернулся к ней. Его брови поразительно медленно сдвинулись к переносице.
– …Правда?
– Четыре Дочери! – раздраженно воскликнула она. – Неудивительно, что ты никогда ни с кем не спал! Куда еще понятнее? Если я схвачу тебя за гребаные уши и поцелую твое туповатое лицо – это поможет прояснить ситуацию?
Двеймерец смущенно улыбнулся.
– Я… полагаю, это бы не повредило?
Брин смотрела на него еще мгновение. Как в его глазах выплясывали смешинки, а губы расплывались в улыбке. А затем взяла его за нагрудник, поднялась на носочки и страстно прижалась к нему губами.
Поначалу Волнозор смеялся, его широкая, как бочка, грудь вздымалась под ее руками. Но вскоре смех затих, его губы стали податливыми, а грудь задрожала совершенно по другой причине. Уронив лук, Брин запустила пальцы в его дреды. Затем запрыгнула на мужчину, обхватывая ногами его туловище. Волнозор прижал ее к парапету, придерживая огромными руками за ягодицы, словно она ничего не весила. Брин крепко сжала его бедрами, их языки переплелись, тепло его кожи согревало ее до самых костей.
Ваанианка со вздохом отстранилась, между их лицами пролетали капли дождя, как если бы сами небеса плакали, ее сердце билось так громко, что заглушало гром.
– Я не… – Волнозор часто заморгал, светясь от радости. – Серьезно?
– О Дочери, – рассмеялась Брин. – С тобой будет трудно.
– Я постараюсь быть не слишком обременительным.
– Хватит болтать, дурень, – прошептала она, пробегая пальцами по его щеке. – Лучше займи свой рот чем-то поинтереснее.
– Не понимаю, о чем ты…
В воздухе, та к же ярко, как молния, сверкнул серебряный клинок и пронзил нагрудник Волнозора, раня его в сердце и в мгновение ока заливая легкие кровью. Двеймерец попытался что-то сказать, но закашлялся, обрызгав лицо Брин алыми каплями. Она набрала воздуха, чтобы закричать, но в эту секунду прогремел гром, и ясный звон второго клинка, скользнувшего ей под мышку, затерялся в шуме.
Брин почувствовала, как в ее грудь вонзается сталь. Как она падает. Ее подхватили чьи-то изящные, но ужасно сильные руки, и ласково, словно мать свое дитя, опустили на каменный пол. Она увидела над собой юношу на фоне плачущего неба. Одетого в черный камзол и кожаные штаны. Его губы были поджаты, словно он обсасывал зубы. Таких прекрасных юношей она еще ни разу не видела. Бледная кожа и лазурные глаза.
Он склонился над Волнозором, лежащим рядом, поднял блестящий кинжал и перерезал ему горло от уха до уха. Легко и быстро. Брин попыталась вскрикнуть, но ее рот заполняла кровь. Соленая, густая и слишком вязкая, чтобы вдохнуть. Не говоря уж о том, чтобы закричать.
