Он был рынком.
Соколы сняли солдатские ливреи – Мясник предупредил, что въезжать в город в цветах Итрейской республики – это все равно что напрашиваться на неприятности. Кроме того, броня из могильной кости Сидония стоила целое состояние и наверняка привлекла бы внимание городских воров. Они оставили кольчуги и мечи, а остальное спрятали в повозке, хотя Мия все равно надела на пояс ножны с мечом из могильной кости.
Амай был окружен стенами, но широкие железные ворота оставались открытыми и без охраны – похоже, король Вальдир клал большой болт на то, кто приходит и уходит из его города. Пока они продвигались к центру, Мия изумленно разглядывала разношерстную толпу всех цветов, форм и размеров: высокие и смуглые двеймерцы, бледные и темноволосые итрейцы, светловолосые и голубоглазые ваанианцы, и повсюду, повсюду – лиизианцы с оливковой кожей, темными кудрями и музыкальными голосами.
– Это родина нашей матери, – сказала Мия Йоннену. – Ты же не говоришь на лиизианском?
– Нет, – ответил мальчик, глядя на толпу вокруг.
– Прислушайся к их языку, – она улыбнулась и глубоко вдохнула. – Он словно поэзия.
Йоннен поднял на нее взгляд, его темные глаза затуманились.
– Научи меня какому-нибудь слову.
Мия взглянула на него.
– Дэ’лаи.
– Дэ’лаи, – повторил он.
– Очень хорошо.
– Что это значит?
– Сестра, – улыбнулась она.
Мальчик вновь воззрился на оживленные улицы, оставив свои мысли при себе. Их повозка катилась дальше; Трик, перед которым люди инстинктивно расступались, прокладывал им путь по мокрой от дождя главной дороге. Мия бдительно осматривалась, ее нервы были на пределе. Начала замечать в толпе характерные знаки отличия, проступавшие среди ярких красок и тканей, если внимательно присмотреться. Мужчины с белыми платками вокруг бицепсов и вышивкой в виде черепа. Группа с татуировками русалок на шеях, еще одна – с треугольными шрамами на щеках. Что-то вроде герба или фамильного символа. Все мужчины были вооружены, вели себя как соратники и выглядели крайне опасными.
– Соленые, – пробормотала она.
Мясник кивнул.
– Главари курятника. Те, кто в волчьей шкуре, мальчики Вальдира. Вульфгарды. У него свои люди по всему городу.
Мия заметила тех, о ком говорил Мясник, – четырех высоких и угрюмых громил, плечи каждого укрывала волчья шкура. Тем не менее, хоть корсары в толпе и расхаживали с вальяжностью, для города, населенного ублюдками, вокруг было слишком уж спокойно. Пара драк – так, по мелочи. Рвота и кровь на мостовой. Мия подумала, не преувеличивал ли Мясник, – она, конечно, любила этого уродливого поганца, но он был не из тех, кто позволял правде помешать хорошей байке. Помимо группки грязных оборванцев, слонявшихся у повозки (Эшлин спугнула их, сверкнув ножом и пообещав кастрировать любого, кто осмелится подойти слишком близко), и мужичка, выпавшего из окна второго этажа, драмы было так мало, что это даже разочаровывало. Вскоре Мия и ее друзья уже смотрели на жемчужину Амая – его гавань.
Хотя Леди Бурь и затянула небеса своей вуалью, гавань все равно представляла потрясающее зрелище. Здесь стояли корабли всех форм и видов: каравеллы с прямыми парусами, трехмачтовые каракки, внушительные галеры с сотнями весел по бокам и смертоносные балингеры, которые плыли одновременно на веслах и парусах. Носовые фигуры были вырезаны в форме драков, львов или прекрасных дев с рыбьими хвостами, паруса расшиты скрещенными костями, улыбающимися черепами или висельными петлями.
Мия приметила самое крупное судно – по правде говоря, таких огромных она еще не видела. Это был гигантский военный корабль, длиной не менее сорока пяти метров, с четырьмя высокими мачтами, тянущимися к небу. Он был полностью окрашен в цвет истинотьмы, и на его носу красивым белым шрифтом было написано название.
«Черная Банши».
– Что это? – спросила Мечница.
Женщина показывала на два высоких каменных шпиля, нависших над береговой линией. Высотой в двадцать метров, из светлого известняка, они были покрыты буйными зарослями колючих лоз.
– Это Тернистые башни, – пробормотала Эшлин. – Они есть по всему Лиизу. Когда-то короли волхвов мучили в них рабов и пытали заключенных.
Мясник вскинул бровь.
– Ты откуда знаешь?
– Моего отца отправили за подношением в Элай, – ее голос понизился, глаза прищурились, когда она взглянула на шпили. – Он совершил убийство, но его поймали на выходе. Леперские священники три недели пытали его в одной из таких башен. Они вырвали ему глаз. И отрезали яйца.
Мясник с Сидонием смущенно заерзали в седлах. Мия взяла Эшлин за руку и увидела печаль в ее глазах.
– Он умер тут? – тихо спросила Мечница.
Эш покачала головой.
– Ему удалось сбежать. Его телу, по крайней мере. Но часть его навсегда осталась там. Именно это заставило его отвернуться от Красной Церкви.
– Мне жаль, – сказала Мечница. – Должно быть, за этим было трудно наблюдать.
– …Да, это было нелегко.
Мия переплела свои пальцы с пальцами Эш. Покосившись на Трика, заметила, что юноша наблюдает за ними с каменным лицом. Торвар Ярнхайм растил своих детей как оружие против Духовенства. Предательство Эшлин и ее брата чуть было не поставило Церковь на колени. И стоило Трику жизни.
Торвар уже мертв – убит ассасинами Церкви. Мия видела боль в глазах Эшлин, когда та смотрела на башни, на это мрачное отражение места, в котором ее отец потерял себя. Все погрузились в неловкое молчание. Но вскоре Мясник нарушил его, вытянувшись и прищуренно взглянув на доки внизу.
– Я не вижу «Кровавой Девы».
– И я, – подал голос Сидоний.
Мия почувствовала незнакомый трепет страха в животе, но, стиснув зубы, подавила его и попыталась не думать о дыре в форме кота в своей груди. Клауд должен был быть на месте – если им хватило времени преодолеть дорогу из Галанте в Амай, то он и подавно должен был уже приплыть. Но, рассматривая корабли на причале, она не увидела краснопарусной красавицы Корлеоне.
– Может, они пришвартовались где-то дальше в заливе, – предположила она. – На этих причалах и камню негде упасть.
Мечница кивнула.
– Давайте придерживаться плана. Где Клауд должен был нас встретить?
– Он просто сказал, что будет ждать нас в пабе, – ответила Мия.
Сид окинул взглядом доки внизу.
– Не хочу все усложнять, но этот лощеный ублюдок не уточнил, в каком? А то я вижу как минимум двадцать пабов.
Мясник ухмыльнулся и покачал головой.
– Следуйте за мной, дорогие друзья.
Мия вновь покосилась на Трика, но юноша смотрел на штормовое море. Пользуясь случаем, она сжала Эшлин руку напоследок и, получив в ответ слабую, но благодарную улыбку, повернулась к гавани. Мясник повел их к оживленным докам, вонь протухшей рыбы и нечистот милосердно ослабла под дуновением неночного ветра с залива. Они пошли по извилистой тропе между чернильными домами, борделями и тавернами. Миновали святыни Леди Трелен и Налипсы, заставленные пожертвованными кубками с кровью, отрубленными частями животных и старыми ржавыми монетами. Слепых нищих, пьяных увальней и обычных прохожих. И наконец прибыли к большому и явно успешному заведению у самой воды.
