Впрочем, она избежала всей этой шумихи, проскользнув на борт «Банши» под плащом из теней. Рассматривая капитанов и экипажи других кораблей, явившихся на проводы, она насчитала как минимум двадцать, которые с радостью бы перерезали глотки собственным бабушкам, чтобы бросить ей вызов. Казалось куда более благоразумным просто появиться на палубе под восторженный ропот толпы, низко надвинув треуголку на лоб, и с мрачным видом стоять у штурвала, пока они отплывали в море.
Наступала их вторая неночь в плаванье, два оставшихся солнца неуклонно приближались в своему истинотемному отдыху. Спуск Саана близился к концу, его алое сияние заливало весь горизонт. Саай по-прежнему горел высоко в небе – багряное и лазурное свечения встречались на небосводе и смешивались в сиреневый оттенок, прекрасный и захватывающий дух. Мия чувствовала, как истинотьма подползает все ближе. Как в ее груди и в юноше, стоящем рядом, пылает черный огонь.
Трик постоянно был начеку и держался поблизости. Охранял ее каюту снаружи, пока она спала. Прикрывал ей спину. Даже после их ссоры, стоило позвать – и он был рядом. Но они почти не разговаривали с тех пор, как чуть было…
…чуть было.
Мия не знала, как это исправить. Не знала, что сказать. В неудачные перемены ее даже бесило, что она вообще должна об этом задумываться. У нее была куча собственных проблем – да такая высокая, что доставала до гребаных небес. Но смягчаясь, Мия чувствовала его горе, горящее подобно тому темному пламени, и сама невольно его испытывала. Она знала, что все это несправедливо. Что он очень ее любит.
Чего она не знала, так это как Трик поступит дальше, приняв тот факт, что Мия никогда не будет с ним.
Любовь нередко ржавеет до ненависти, если ее часто поливать пренебрежением.
«Могу ли я и дальше ему доверять? Могу ли я быть спокойна за Эшлин, когда он рядом?»
– В небе ни одной тучи, – доложил Сигурссон, прищуренно глядя на горизонт. – Готов поспорить на свой корабль, что путь в Ашках пройдет как по маслу.
– Это пока не твой корабль, Ульф, – ответила Мия. – И заверяю тебя, у него еще все впереди. Позаботься о том, чтобы Якопо и Рэддог смотрели в оба. И передай Юсту, что я запрещаю разводить огонь в камбузе. Будем есть только холодное, пока не доберемся до берега. Леди еще покажут себя, даже не сомневайся. И обрушат на нас саму Бездну.
Ваанианец окинул взглядом своего капитана, его красивый лоб слегка сморщился.
– Моя королева, можно поинтересоваться, что именно ты сделала, чтобы так их разгневать?
– ЭТО НЕ ТВОЯ ЗАБОТА, – прорычал Трик. – ТВОЯ ЗАБОТА – ДОСТАВИТЬ НАС В ПОСЛЕДНЮЮ НАДЕЖДУ.
– Не рассказывай мне о моих заботах, мальчик, – огрызнулся Сигурссон.
– НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ МАЛЬЧИКОМ, СМЕРТНЫЙ.
Сигурссон посмотрел Трику в глаза. Крепко поджал губы. Расправил плечи. Ваанианец был старшим помощником одной из самых жестоких группировок, когда-либо плававших по Четырем Морям – банды убийц и скотов, которая всюду сеяла ужас. Узнав их получше, Мия понемногу начала понимать, каких беспощадных ублюдков набрал к себе в команду Вальдир. Самый добрый из них, несомненно, прокладывал себе путь через моря насилием. Худший из них, вероятно, пытал и убивал детей для развлечения.
Но хоть «Банши» и ее экипаж выглядели так, будто их породила сама Бездна, Трик действительно побывал там. Двеймерец был выше ваанианца, бледным и мускулистым, и его рука никогда не отрывалась от рукояти клинка из могильной кости. Его глаза отражали Ночь, которую ему довелось повидать. Когда эти двое встали нос к носу, Трик даже не моргнул. Не отвел взгляд.
Если Сигурссон хотел его напугать, то его ждало полное разочарование.
В конце концов вульфгард повернулся к Мие и низко поклонился.
– Моя королева.
А затем, развернувшись на каблуках, ушел по своим делам.
Мия прищуренными глазами наблюдала за уходом ваанианца. Последние две перемены она пристально следила за ним и знала, что Сигурссон не питал к ней теплых чувств. Знала, что танцевала на остриях ножей, приструнивая его. Но все равно невольно восхищалась им.
Может, они ублюдки и скоты, но команда «Банши» знала свой корабль и, что важнее, знала, что вскоре Мия сойдет с него. Да, они боялись ее – чтобы подкрепить этот страх, она постоянно ходила с Эклипс и Триком. Но им нравился Сигурссон. Он был сильным. Умным. Не хвастуном и не шутом. Мелочного мужчину ослепила бы гордость после смерти его капитана. Но Ульф понимал, что мало выиграет, если выступит против Мии, а потерять может все. Поэтому он проглотил свою гордость и выжидал, мечтая о троне, который получит по окончании плаванья.
– Он станет хорошим королем, когда вернется в Амай, – задумчиво произнесла Мия.
– ЕСЛИ ОН ВЕРНЕТСЯ В АМАЙ, – ответил Трик.
Мия повернулась к нему и почувствовала холодок в животе.
– Ты знаешь, что нас ждет, не так ли?
Трик кивнул, его взгляд сосредоточился на пылающем горизонте.
– ЭТИ СТОЛЬ ПРИЯТНЫЕ ВЕТРА СЛУЖАТ ЛИШЬ ОДНОЙ ЦЕЛИ – ЗАГНАТЬ НАС ГЛУБЖЕ В ОКЕАН. ПОДАЛЬШЕ ОТ БЕЗОПАСНОЙ СУШИ. ЛЕДИ СОБИРАЮТСЯ С СИЛАМИ. Я ЭТО ЧУВСТВУЮ.
Тень Мии задрожала, и на половицах перед ней вытянулся темный силуэт волчицы.
– …Я тоже чувствую, Мия. Они идут за нами…
Мия посмотрела на край мира, ветер разметал ее волосы по лицу.
– ТЕПЕРЬ ТЫ ВЕРИШЬ? – спросил Трик. – В ТО, КТО ТЫ ЕСТЬ? В ТО, КЕМ ТЫ ДОЛЖНА СТАТЬ?
Она облизнула соленые губы.
Откровенно говоря, Мия тоже это чувствовала. Точно так же, как силу тьмы внутри себя, набухающую по мере захода солнц. Точно так же, как видела новый румянец на коже Трика. В то время его история, рассказанная в подземье Годсгрейва, казалась безумием. Какой-то ерундой об убитых богах и раздробленных душах. Но вот злоба, которую Мия ощущала в небе, в воде, в воспоминаниях о тянущихся к ней по мехам язычках пламени, видениях, которые преследовали ее во снах… отрицать это становилось все сложнее и сложнее.
Здесь действительно была замешана какая-то высшая сила. Теперь Мия это понимала. Нечто большее, чем они все. Огонь, Буря, Море. Свет и Тьма. Все. Мия чувствовала это, как растущий груз на своих плечах. Как тень, поднимающуюся ей навстречу.
«ЕДИНСТВЕННОЕ ОРУЖИЕ В ЭТОЙ ВОЙНЕ – ЭТО ВЕРА».
Мия много лет назад отбросила всякую веру. Перестала молиться Аа, когда осознала, что никакая религия в мире не вернет ей семью. Даже на службе у Черной Матери, даже в недрах Тихой горы, она никогда по-настоящему не верила в божеств – по крайней мере, в божеств, которым не плевать. Которые знали о ее существовании, для которых оно что-то да значило, которые были не просто пустыми звуками и именами.
А теперь? Луны, короны, матери и отцы – все это?
