«Верю ли я по-настоящему?»
Мия покачала головой, отметая мысли о богах и богинях. Что бы ни чувствовали Трик с Эклипс, что бы ни зарождалось в ее собственной груди, правда заключалась в том, что у нее были более насущные проблемы.
Меркурио нуждался в ней.
Из-за Мии он попал в опасность. Он стал ей отцом, когда мир забрал ее собственного. Пока она молилась Аа о помощи, Меркурио спас ее. Но что важнее ее долга перед ним, Мия просто любила этого ворчливого старого ублюдка. Скучала по запаху его сигарилл. По его черному юмору и сквернословию. По лицу, которое будто было создано для демонстрации хмурого выражения, по светло-голубым глазам, которые видели ее насквозь – все ее дерьмо и сердце за ним.
Скаева утверждал, что это он ее создал. Но, честно говоря, если Мия и была кому-то обязана тем, кем она стала, теми чертами своего характера, которые ей даже нравились, то это Меркурио. И она смотрела на океан между ними. Сотни миль синевы под ногами и над головой, которая вскоре почернеет от ярости. Сейчас не имело значения, во что она верила. Боги и богини. Отцы и дочери. Что толку от этих разговоров о божествах и предназначениях? О том, кто она или кем может стать?
Важно лишь одно – что она будет делать.
Что всегда делала.
Боролась. Всем своим естеством.
Мия перегнулась через перила. И плюнула в море.
– Ну, я жду вас, сучки.
Буря настигла их на четвертую перемену.
Когда раздались первые крики из вороньего гнезда, Мия спала у себя в каюте, ворочаясь от беспокойного сна и пытаясь изменить его, как советовала Мечница. Каждую неночь ей снилось одно и то же – Аа и Ная в обличье ее родителей, окруженные Четырьмя Дочерьми, спорили друг с другом под бескрайним небом. Затем сцена блекла, и, проснувшись, она обнаруживала над собой Скаеву с ножом в руке.
«Прости меня, дитя».
После этого она уже действительно просыпалась. Задыхаясь, в холодном поту. Но в эту неночь, прежде чем его нож опустился, сквозь сон прорвался крик и вытащил ее в упрямый мрак каюты. Мия потерла заспанные глаза и нахмурилась, подумав, что крик ей послышался. Пока он не раздался вновь, вместе со звоном колоколов – по палубе «Банши» раскатывался сигнал тревоги.
Трик, как обычно, дежурил за дверью. Вместе они поднялись наверх и обнаружили Сигурссона на корме. По краям океана сгустились черные тучи и мчались в их сторону, как кони, плюющиеся пеной и волочащие покров темноты по залитым солнцами небесам. Сигурссон смотрел в подзорную трубу и наблюдал с приоткрытым ртом, как смыкается тьма – быстрее, чем любой обычный шторм. Когда он повернулся к Мие, ей показалось, что она уловила беспокойство в его пронзительных зеленых глазах.
– Надвигается буря? – спросила она.
– Да.
– Серьезная?
Мужчина оглянулся на чернеющий горизонт. Поднял голову к небу.
– …Да.
Ее старший помощник прошагал по палубе и начал стальным голосом выкрикивать приказы. Мия наблюдала, как ее команда бросилась исполнять их, словно отлаженный механизм, кинув в ее сторону парочку злобных взглядов. Теперь ветер яростно дул им в лицо, отгоняя от Ашкаха, «Банши» раскачивалась взад-вперед на волнах и медленно ползла по курсу. Мия слышала ругань и песни, удары вздымающегося моря о корпуса и завывания ветра под мрачнеющим небом. Далекий горизонт облизнула молния, озаряя девственно-белым сиянием чернеющую завесу, лазурная вода внизу постепенно становилась свинцово-серой, пенистые клыки впивались в борта «Банши».
И, после оглушительного раската грома, от которого содрогнулось все ее тело, хлынул ливень.
Пронизывающий холодом. Жалящий, как острия клинков. Мия сильнее укуталась в плащ Вальдира, но рубашка под ним сразу промокла насквозь. Ветер смел с нее треуголку и расхлестал волосы вокруг лица. Ее темные глаза сосредоточились на восточном крае горизонта, моля корабль плыть дальше. Эклипс быстро поглощала ее страх перед могуществом, нарастающим вокруг них. С вороньего гнезда послышался срывающийся вопль:
– Бездна и кровь, только взгляните на это!
Мия посмотрела на дозорного и увидела, что он указывает на воду. Поначалу она ничего не заметила, кроме скрежещущих волн и челюстей океана. Но затем под этой холмистой серой сталью промелькнули тени. Длинные, змеевидные. Они быстро рассекали воду прямо под поверхностью и собирались вокруг «Банши». Черные глаза, острые зубы и кожа цвета древних костей.
– БЕЛЫЕ ДРАКИ, – сказал Трик.
– Черная Мать, – прошептала Мия.
Десятки. Может быть, сотни. Самые крупные были десять-двенадцать метров в длину. Каждый из них – машина из мышц и сухожилий с полной пастью клинков. Разумеется, ни один из них не был настолько большим, чтобы продырявить «Банши», но Мия знала, что белые драки – одинокие хищники, которые никогда не сбиваются в стаи. И зрелища десятков этих ублюдков, кишащих в воде вокруг них, было достаточно, чтобы передать легкую вибрацию паники каждому человеку на палубе. Мия чувствовала ее так же отчетливо, как струи дождя, падающие на ее кожу, и ветер в ее мокрых волосах. Крупицу страха, пронзающую сердца матросов. Если их не смутила скорость, с какой налетела буря, то драки уже были верным признаком, что их путешествие далеко не то, чем кажется. Что теперь они часть чего-то крайне… сверхъестественного.
Мия посмотрела на море. На грозовые тучи, несущиеся прямо на них. Каждого врага, каждого противника на своем пути она встречала с мечом в руке или пузырьком яда в ладони. Мия убивала мужчин. Женщин. Сенаторов и кардиналов, гладиатов и Клинков. Людей столь разных, как истинотьма и истиносвет. Но каждый из них, все они, имели кое-что общее.
Они были смертными. Из плоти, крови и костей.
«Как, во имя Богини, я должна сражаться с этим?»
– МНЕ ПОРА ИДТИ, – сказал Трик.
– Идти? – Несмотря на Эклипс, Мия ощутила укол страха. – Куда?
Юноша покосился на нее. Сколько бы между ними ни было боли и крови, она все равно увидела невеселую усмешку в его полночных глазах.
– ВПЕРЕД, – он кивнул на нос корабля. – МОЛИТЬСЯ.
– О, – Мия улыбнулась. – Поняла. Это поможет?
– У НАС, ДВЕЙМЕРЦЕВ, ЕСТЬ ПОГОВОРКА. МОЛИСЬ БОГИНЕ, НО ГРЕБИ К БЕРЕГУ.
– Что значит, что на нее вообще нельзя полагаться.
– ЧТО ЗНАЧИТ, ЧТО МЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ ДАЛЕКО ОТ ИСТИНОТЬМЫ. А СИЛА МАТЕРИ ЗДЕСЬ НЕЗНАЧИТЕЛЬНА. НО ОНИ – ЕЕ ДОЧЕРИ. – Трик пожал плечами, и небо расколола молния. – МОЛИТВЫ НЕ ПОМЕШАЮТ.
– Ладно, – кивнула она. – Только будь осторожен. Не хочу, чтобы ты свалился за борт.
Его лицо озарила милая и грустная улыбка.
– Я НЕ ПОКИНУ ТЕБЯ. ЧТО БЫ НИ СЛУЧИЛОСЬ. НИКОГДА НЕ ЗАБЫВАЙ, ЧТО Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МИЯ. И С ПОЗВОЛЕНИЯ БОГИНИ, Я БУДУ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ ВЕЧНО.
