Я кивнул.
– В некоторых играх золотой изгой на руках делает твои карты сильнее. В других…
– В других ты сбрасываешь красного изгоя в стопку твоего противника, чтобы ослабить его карты, – договорил за меня Арекс и хлопнул меня по плечу. – Догадайся, какая ты карта, малыш.
В дальнем конце комнаты я увидел высокого стройного человека в сером, прислонившегося к стене. Маршал Колфакс приложил палец к пыльной шляпе и кивнул мне.
Кажется, все знали эту игру, кроме меня.
Глава 18
Желтоволосая девочка
Возвращение в мои комнаты показалось мне бесконечно долгим. Я устал и был разочарован. Я выяснил, что старший офицер дароменской армии не прочь убить меня и что у королевы, которую, как я думал, спасаю, могут быть схожие планы. Где-то между этими двумя открытиями мне изменило чувство равновесия.
Какого дьявола со мной случилось? В последний год, оставив Фериус, я выживал в приграничных городах с помощью навыка, которому она меня научила, – распознавать людей с первого взгляда, замечать их намерения и слабости, прежде чем они смогут распознать мои. Когда я ставил на кон свою жизнь, я всегда играл картами противника, а не своими собственными. Но здесь? В этом дворце? Я был дилетантом, которого подали к столу, чтобы накормить крупную рыбу. Мало того, под потрясными серебристо-фиолетовыми рубашками, которые, по словам Арекса, я был обязан носить при дворе, у меня начала зудеть кожа.
– Помедленней, – просвистел Рейчис, трусивший по коридору, чтобы меня догнать. – Я только что оправился от укуса ядовитой змеи и не хочу бегать только потому, что ты не в настроении.
– Прости, – сказал я. – Не знаю, что со мной такое.
– Это твой инстинкт бегства, – сказал Рейчис.
– Что?
– Твой инстинкт бегства. Ты сказал, что не знаешь, что с тобой такое. Я говорю, что это твой инстинкт бегства. Здесь чуть ли не все играют против нас, и твоё тело хочет бежать, но бежать некуда, поэтому тебе ничего другого не остаётся, кроме как идти слишком быстро.
Он говорил дело. Арекс явно держал сторону королевы, но мне это ничего не давало, поскольку она, похоже, была не на моей стороне. Леонидас, очевидно, имел на меня зуб. Графиню Мариадну мне ещё даже официально не представили, а она уже меня ненавидела. Мартиус казался единственным человеком, который не жаждал моей крови, но он заявил, что не интересуется происходящим, а таких людей не существует. Спасибо предкам, хотя бы Кореш и Аррасия мертвы. Они сделали свой ход и проиграли.
«Теперь мне только нужно управиться с… Ну, почти со всеми остальными».
Вспомнив о лангзиере, я задрожал. Когда мы добрались до моих комнат, я помедлил, прежде чем открыть дверь, и посмотрел на Рейчиса.
– Тогда как же ты справляешься? – спросил я.
– Справляюсь с чем?
– Ну, ты сказал, что во всех нас говорит инстинкт бегства, когда нам угрожают. Ты знал, что лангзиер запустит в тебя клыки. Почему ты не запаниковал?
– А, вот ты о чём, – сказал он. – В этом мы совершенно разные, Келлен.
– В смысле?
Белкокот посмотрел на меня снизу вверх.
– Ну, во-первых, я не трус.
«Отлично».
– А во-вторых, это не у меня хвост завязывается узлом из-за того, не означают ли мои чёрные метки, что однажды мной овладеет демон. Поэтому думай об игре, или мы погибнем задолго до того, как узнаем, что они означают.
Он понюхал дверь.
– Вероятно, от руки того, кто ждёт нас сейчас внутри.
Я толкнул дверь и сунул руки в футляры, чтобы вытащить небольшую щепотку красного и чёрного порошков. Есть причина, по которой я не проделываю дыру в каждом, кто попадается мне на пути. И вовсе не потому, что они не дают мне веского повода. Красный порошок представляет собой смесь довольно дорогих химикатов, и всё-таки ингредиенты для него не так уж трудно найти. Тогда как изготовление чёрного порошка требует некоторых дополнительных неприятных усилий.
Я осмотрел комнату и никого не увидел, хотя было ясно, что тут побывали слуги. На кроватях сменили постельное бельё, моя свежевыстиранная одежда лежала на комоде. Пока нас не было, в комнате здесь и там расставили душно пахнущие цветы, чтобы замаскировать запахи минувшей ночи.
Я шагнул через порог.
Предвечернее солнце посылало в окно яркий оранжевый свет, контрастирующий с густыми тенями по углам. Я запросто мог бы не заметить незваного гостя, но, в отличие от большинства людей, научился всегда присматривать за тенями.
– Давай, – сказал я. – Сделай свой ход. Комнату всегда смогут снова прибрать после того, как я проделаю в тебе дыру.
Человек остался там, где был. Я ожидал, что Рейчис зарычит или скажет что-нибудь, но, когда я на него посмотрел, белкокот просто бродил кругами, как будто был всего лишь глупым животным, ищущим место, где бы поспать.
– Рейчис? Проклятие, что ты делаешь?
Я уловил слабое движение в тени и поднял руки, готовый швырнуть порошки и сделать магический знак, который нанесёт серьёзные повреждения и декору, и моему посетителю.
– Ну надо же! Всё тот же старый трюк, Келлен? Ты когда-нибудь испепелишь себе руки, и чем тогда будешь заниматься?
Яркий свет из окна проделывал трюки с моим зрением, мешая разглядеть силуэт незваной гостьи, но я узнал голос ещё до того, как она вышла из тени. Негромкий, слегка пронзительный, сочащийся смесью мёда и перца. Узнав её, я только решил получше прицелиться.
– Шелла?
Она шагнула в оранжевый свет, льющийся из окна. И в результате как будто засияла: свет подчеркнул красоту, которая в последние годы быстро становилась её любимым оружием.
– Мой дорогой брат, – сказала она, сделав ещё один шаг ко мне.
Свет вокруг неё смягчился, стало видно зелёное платье, почти такого же цвета, как её глаза, замечательно оттенявшее длинные светлые волосы. На шее у неё было вычурное золотое ожерелье – знак того, что она дипломат джен-теп при дароменском дворе. Где-то в течение шести месяцев, пока мы не виделись, моя младшая сестра исчезла и стала посланником.
Она широко раскинула руки.
– Мой милый брат, ты меня не обнимешь?
Я мгновение над этим подумал, потом вспомнил, что она – член моей семьи и что меня всё ещё ослепляет блеск солнца, поэтому я не смогу разглядеть, создают ли её руки магический знак для заклинания.
– Думаю, тебе лучше просто рассказать, зачем ты здесь, Шелла. От такого большого количества порошка руки начинают чесаться, если я держу его слишком долго. Спустя минут пять становится по-настоящему больно. С этого момента порошок начнёт смешиваться с жиром моих пальцев, после чего лучше будет зажечь заклинание, чем вернуть порошки обратно в футляры.
