Её руки разжались, я услышал, как она шагнула назад, к столу. Мгновение спустя мелькание теней прекратилось, рисунок исчез со стены.
Я повернулся и увидел, что сестра стоит передо мной, протягивая мне карту. Карта была тёплой на ощупь.
– Теперь ты сможешь увидеть его всякий раз, когда захочешь.
– Ты же знаешь, я не могу творить заклинания, Ша-маат. Для меня это просто карта.
– Тогда всякий раз, когда ты снова захочешь увидеть дом, пошли за мной, дорогой брат, и я приду и сотворю для тебя заклинания.
Ну да, конечно. Ещё один трюк, ещё одна игра, ещё одно орудие, с помощью которого можно меня контролировать. Я начал отворачиваться, но нежность в голосе сестры удержала меня.
– Или просто возвращайся со мной, и тебе никогда больше не понадобятся такие ухищрения.
Я резко повернулся, всматриваясь в неё, чтобы понять, не издеваются ли надо мной, но её лицо было полно искреннего страстного желания.
– Что ты такое говоришь, Шелла?
– Теперь ты должен называть меня Ша-маат, брат.
Она осторожно шагнула ко мне: так можно обращаться с пугливым животным, готовым ринуться прочь.
– И моё имя – не единственное, что изменилось. Тебе больше не надо быть одному, брат. Ты можешь прийти домой.
«Дом».
Слово обрушилось на меня, как клинок убийцы, ударившего раньше, чем ты понял, что кого-то разозлил. Оно вспороло мою кожу и воткнулось между рёбер, чтобы добраться до сердца, прежде чем я успел защититься. Как можно так сильно желать того, что всегда причиняло мне лишь несчастья и боль?
Я снова посмотрел на сестру, её зелёные глаза заглянули в мои. Как легко она умела меня читать, даже когда мы были детьми. Стоило мне что-то почувствовать, подумать или спланировать, как она всё улавливала. Обычно это отвлекало меня от игры, заставляло нервничать и чувствовать себя неловко. Но теперь, увидев по её лицу: она осознала, что я вот-вот подчинюсь её воле, я понял, что тоже вижу её насквозь.
– Он послал тебя сюда, ведь так? – спросил я.
Она не ответила, и я нажал снова:
– Ответь. Тебя послал сюда Ке-хеопс?
Сестра кивнула, с глазами, всё ещё полными надежды.
– Я бы всё равно пришла, поскольку он не запретил. Но – да, отец послал меня к тебе.
Она начала частить, совсем немного.
– Поверить не могу…
Она подошла и положила руку мне на грудь.
– Брат, это правда, клянусь. Теперь отец – наш Верховный маг, и он говорит, что ты можешь вернуться домой. Ты снова будешь джен-теп, среди своего народа, радушно принятый и любимый.
Ша-маат обняла меня и положила голову мне на плечо. Приблизив губы к моему уху, она прошептала:
– Он даст тебе имя.
Я почувствовал, как её руки сомкнулись за моей спиной, притягивая меня ближе. Она предлагала мне то, что всегда казалось мне невозможным, поэтому я никогда не осмеливался этого хотеть. Собственное имя. Имя мага. Отец и в самом деле примет меня обратно?
«Предки, что со мной такое?»
Ке-хеопс связал меня контрмагией, лишив всех шансов на судьбу мага. Он позволил совету выдать ордер-заклинание на мою голову. Он послал моего лучшего друга Панакси убить меня. А теперь хватило слабого обещания, что Ке-хеопс меня примет, и я дал такую слабину?
Любовь и тепло объятий Ша-маат сказали: она знает, что в это мгновение я больше чем наполовину принадлежу ей. Она всегда знала меня лучше, чем я сам. Но я всегда понимал нашего отца лучше, чем она когда-либо его понимала.
– Что ему нужно? – спросил я, осторожно отодвинув сестру.
Если в глазах Ша-маат и была тень сожаления, я не смог её найти. Она просто смотрела, не отводя взгляда, как всегда уверенная, что, хотя я старше на два года, она умнее.
– У Ке-хеопса есть для тебя поручение, брат. Несколько простых заданий, которые ты должен исполнить, прежде чем вернёшься домой.
– Заданий? – я чуть не подавился этим словом. – У отца есть для меня задания?
Я почувствовал, что сердце меня предало, раз я не смог проделать дыру в любимой сестре раз и навсегда. Я даже разозлился на Рейчиса за то, что тот не может выразить мою ярость.
– Ша-маат, клянусь. Если ты ещё раз произнесёшь передо мной его имя, я просто выну порошки и наконец-то тебя удивлю.
Она не обратила внимания на мои слова, как всегда, когда я ей угрожал.
– Нравится тебе или нет, брат, но он – Верховный маг нашего народа и глава нашей семьи. Я знаю, как тебя обидели… некоторые поступки Ке-хеопса, но у него не было выбора.
Протянув руку, она провела кончиком пальца вдоль сложных линий Чёрной Тени вокруг моего левого глаза.
– Ни у кого из нас не было выбора.
Я отодвинулся.
– А теперь? Теперь вы все решили, что я в порядке? Не отродье демона и не одержимый дьяволом, или ещё какая-нибудь ваша чепуха? Теперь я внезапно снова стал джен-теп?
Ша-маат посмотрела мне в глаза. На мгновение мне подумалось, что я снова вижу желтоволосую девочку нашего детства, но она исчезла, и на смену ей явилась дипломат джен-теп, маг и ах какая верная дочь.
– Эти вещи не изменились, брат, да и как могли измениться? Но теперь… Теперь твоё положение изменилось, и у нас есть более неотложные дела.
Я потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. То, что она способна стоять и говорить мне всё это, приводило меня почти в такую же ярость, как то, что у меня не хватало мужества выйти из комнаты, не задав банального вопроса:
– И что же, по его мнению, я могу для него сделать?
Ша-маат кивнула, как будто теперь мы могли перейти к делу.
– Ситуация в Дароме меняется, брат. Мы больше не можем позволить себе сидеть и наблюдать, как наши ряды сокращаются, в то время как королева-ребёнок укрепляет власть. Мы полагаем, у неё есть слабое место, с помощью которого мы могли бы её контролировать, но не можем его найти.
Она обвела рукой каменные стены дворца.
– Эти проклятые дароменцы с их железом и камнем. Ты знаешь, что они вывозят их из-за моря? Железо и камень затрудняют работу некоторых форм магии. Мы надеялись, что другие наши агенты постепенно найдут способ контролировать Джиневру, но твоё прибытие всё усложнило. Брат, ты используешь своё положение, чтобы получить контроль над королевой. Ты поставишь её в уязвимое положение и раскроешь секреты, которыми мы сможем воспользоваться.
Она подошла к окну и посмотрела на угасающее солнце.
– О, и в нужный момент ты казнишь графиню Мариадну.
– Что? Почему на неё нацелились джен-теп? Что она такого сделала?
– Она отвергла кое-какие предложения, сделанные отцом. Мы не можем позволить ей усилить своё влияние.
