– Кто вы? – спросила служанка, как только Фэн ушёл.
– Подождите, – сказал я, подняв руку.
Рейчис неторопиво подошёл к двери и с некоторым трудом протиснулся между прутьями. Я хотел отпустить замечание насчёт его веса, но удержался.
– Всё чисто, – сказал он.
– Иди проверь остальную тюрьму. Выясни, сколько здесь ещё заключённых и насколько хороша охрана.
Рейчис ушёл, а служанка вопросительно посмотрела на меня.
– Вы маг? По-моему, вы не похожи на джен-теп. Кто вы?
– Нет, я джен-теп, и я Келлен. Именно в таком порядке.
– Могу я спросить, зачем вы здесь?
Я посмотрел на женщину, которой осталось два дня до казни. Тасия была, наверное, на несколько лет старше меня и повыше ростом. Если бы я не загорел за два суровых года дороги, большей частью проведённых в пустыне, у меня была бы такая же бледная кожа. Хорошенькая, хоть и не такая классически красивая, как её госпожа, Тасия обладала скромным, но не менее притягательным обаянием.
Я представил, как Фериус уговаривает: «Перестань смотреть глазами. Если хочешь увидеть, что происходит, посмотри глазами других, только не своими собственными». Типичная аргосская чушь, которую она мне впаривала, в данный момент, однако, имела большой смысл. «Какой увидел бы Тасию Леонидас?»
Я не очень-то хорошо знал генерала. Я никогда не был солдатом и никогда не был особенно большим или сильным. Я никогда не направлял свои амбиции на продвижение в политике.
«Видишь, Фериус? – с горечью подумал я. – Ещё один аргосский трюк, который не работает».
Будь она здесь, она, без сомнения, вытащила бы из жилета курительную соломинку, зажгла её с помощью появившейся из рукава спички, выдохнула бы длинную струю дыма и сказала: «Малыш, если ты собираешься просто стоять и рассказывать себе сказки, уж наверняка сможешь придумать более причудливые, чем эти».
И она была бы права.
Может, я никогда и не служил в армии и не стремился занять какое-либо положение при дворе, но я знал: всё дело в желании. Желании обладать властью. Желании обладать людьми. Если бы я не утратил свою магию – и, что ещё важнее, если бы не повстречался с Фериус и Рейчисом, – я бы стал таким же, как остальные мои товарищи-посвящённые на территориях джен-теп. Я бы стал сыном своего отца.
«Довольно привлекательна, – услышал я голос Ке-хеопса, как будто отец стоял здесь, рядом со мной. – Формы достаточно женственны, ухожена. Лицо такое, что не тянет отвести взгляд. Стоит того, чтобы поразвлечься с ней вечерок, но не больше».
То, как Ке-хеопс оценил бы Тасию, было грязно. Цинично. Бесчувственно. Но я почти не сомневался, что он бы не ошибся по крайней мере в одном: человек вроде Леонидаса, столь заботливо возделывающий собственное будущее, не стал бы рисковать ради Тасии своими амбициями. Не стал бы, если бы это поставило под угрозу его шансы брака с Мариадной.
– Достаточно увидели? – спросила Тасия, скрестив руки на груди.
– Простите, – сказал я. – Издержки профессии.
– И какая у вас профессия?
– В основном люди пытаются меня убить, – сказал я, показав на метки Чёрной Тени вокруг левого глаза. – Когда им это не удаётся, я забираю их деньги.
– Как благородно, – сказала она. Её тон напомнил мне тон Мариадны. На секунду я увидел искру, на которую намекал Эррас в гостинице.
– Лучше так, чем тюрьма, – ответил я.
Она показала мне язык, что застало меня врасплох и заставило засмеяться.
– Вы всех посетителей так встречаете?
– Я обнаружила, что смертный приговор может стать своеобразным освобождением для того, кто всю жизнь приседал в реверансах.
Голос её прозвучал резковато – как первый толчок одного из предупреждающих рыков Рейчиса. Потом она покачала головой.
– Простите меня. Мне совершенно отказали хорошие манеры. Так зачем вы здесь, мастер Келлен?
– Господин Келлен, – сказал я, поскольку Рейчиса здесь не было, чтобы на это пожаловаться. – Или просто Келлен. Я – новый наставник королевы.
– Как поживает её величество? – спросила Тасия.
В её голосе было больше участия, чем следовало ожидать от приговорённой служанки к своей правительнице.
– Вы знакомы с королевой?
– Она часто приезжала в дом моей госпожи, когда была помладше. Я заботилась о ней во время этих визитов. В последний раз я видела её несколько месяцев назад.
– Её величество поживает прекрасно, – сказал я. – Хотя в последние дни у неё маловато наставников.
Глаза служанки вспыхнули.
– Кореш и Аррасия?
– Уволились. Из жизни.
Она кивнула, её мимолётная улыбка определённо напомнила мне Рейчиса.
– Давно пора.
– Каранетта всё ещё там.
Тасия фыркнула.
– Каранетта!
– Мне она показалась довольно милой.
– Она – невежественная корова. Хнычущая трусиха. Она позволяла им – позволяла Корешу и Аррасии – творить те ужасные вещи! С королевой! С маленькой девочкой, запертой в глупом, глупом мире!
– А что ей было делать?
Тасия вскочила и бросила мне в лицо:
– Взять нож и перерезать им глотки. Убить их во сне. Убить, когда они принимали ванну, или когда один из них был болен и не мог защищаться. Найти возможность покончить с ними! Проклятие, она королева Дарома. Кто-то должен был прикончить их ради неё.
Меня удивила такая горячность. Тасия сделала глубокий вдох и выдохнула, прежде чем снова сесть.
– И всё же, – сказал я, вспомнив слова Шеллы о том, что у королевы есть слабость, которой можно воспользоваться, – никто этого не сделал.
Тасия покачала головой.
– О, мы гордые и благородные люди. Мы, дароменцы. Слишком благородные, чтобы сделать что-то трудное, когда это необходимо.
– То, что вы пытались сделать с Леонидасом? – спросил я. – Сделать что-то трудное и покончить с ним?
Её глаза внезапно стали твёрдыми, как железные прутья решётки камеры.
– Вы защищали Мариадну? – спросил я.
Выражение её лица осталось бесстрастным. Ни следа гнева или страха.
– Вы защищались? Он на вас напал?
– Зачем вы здесь? – спросила Тасия.
– Меня послала королева.
– Я вам не верю. Королева никогда не совершила бы столь глупого поступка.
– Почему? И почему вы не позволяете графине Мариадне вас навестить?
– На оба вопроса есть один и тот же ответ.
Её глаза смотрели с непреклонной серой неподатливостью стен её камеры. Она не собиралась ничего мне раскрывать, пока нет. Если я буду упорствовать, я ничего не добьюсь, и я не собирался доставлять ей удовольствие, задавая вопрос второй раз.
