– А по-твоему, что мы должны сделать? – спросил я Рейчиса. – Хоть королева и изменила приговор, думаешь, Тасия заслуживает целого года в тюрьме, где за ней некому будет присмотреть? Думаешь, Леонидас оставит её в покое?
– Нет, она этого не заслуживает, и – нет, тот голокожий определённо не оставит её в покое.
– Значит?
– Думаю, ей нужно найти одного из… Как вы их называете? Тех, кто делает смелые поступки и борется за правое дело?
– Героя?
Рейчис поднял лапу и на мгновение приоткрыл один глаз.
– Вот именно, героя.
Некоторое время я молчал, но в конце концов мне пришлось кое-что сказать.
– Думаешь, я не смогу стать героем?
Белкокот фыркнул.
– Ты? Келлен, я люблю тебя, как… ну, как делового партнёра. Но ты уже много лет не ступал на путь героя.
– Ты понимаешь, что мне всего восемнадцать и что мы встретились, когда мне только исполнилось шестнадцать?
– Я говорил о годах белкокотов.
Рейчис ёрзал до тех пор, пока не уселся на лошадиной шее на задних лапах мордой ко мне.
– Слушай, я понимаю. Ты человек, Келлен, а значит, не создан для героизма, хотя большинство из тех, кого мы встречаем, хотят тебя убить.
– Фериус совершает геройские поступки. Она занимается этим гораздо дольше меня.
– Уверен, в ней есть кровь белкокотов. Как бы то ни было, герой из тебя никудышный, пока у тебя вот это.
Он постучал лапой по чёрным отметинам вокруг своего левого глаза – отзвукам моих собственных.
– Чёрная Тень?
Он покачал мохнатой головой. Обычно белкокоты так не общаются, поэтому Рейчис всегда делает это с комическим преувеличением.
– Нет, то, что ты используешь Чёрную Тень как оправдание своей трусости.
Я редко видел, чтобы Рейчис чего-либо боялся, кроме крокодилов и лангзиеров, поэтому меня рассердило, как бойко он обозвал меня трусом… Хотя я и вправду им был.
– Может, ты бы чувствовал себя иначе, если бы последние два года за тобой охотился собственный народ.
Рейчис фыркнул – ещё одно средство невербального общения, которого ему следовало бы избегать, когда речь заходит о серьёзных вещах.
– Идиот. Сколько ещё белкокотов нам попадалось? На мой вид охотились, пока он почти не вымер. Мне не нужно беспокоиться о том, что «собственный народ» за мной охотится, потому что все остальные «народы» уже это делают.
Я минуту подумал о его словах. Рейчис никогда не распространялся о себе подобных и о том, что с ними сделали джен-теп. Всякий раз, когда я поднимал эту тему, меня кусали, и я устал от следов зубов на своих рубашках.
Мы были почти в черте города Саррикс, и при виде высоких, дорогих домов за его стенами меня осенило.
– Ну, раз уж я такой трус, как насчёт того, чтобы вместо драки с половиной Дароменской империи мы с тобой помогли Тасии, собрав немного денег?
– Ты же не предлагаешь подкупить службу маршалов? Потому что даже я понимаю, какая это плохая идея.
– Нет, я думаю о магистрате… Как его там зовут? Герран? Мы посмотрим, что он готов сделать за небольшие деньги. Возможно, обчистим пару самых выдающихся знатных семей в округе Саррикса, а потом…
Рейчис перебил меня со своей версией вздоха.
– В этом-то и проблема, Келлен. Ты всегда стараешься играть вполсилы. Ты никогда не идёшь ва-банк.
– Я иду ва-банк каждый раз, когда ввязываюсь в драку, Рейчис.
– Ты идёшь ва-банк, когда у тебя нет выбора. Вот почему мы всегда в бегах. Ты сражаешься, когда приходится, а не когда нужно.
– Ну, – сказал я, – это называется различием без разницы.
– Тише, – прорычал Рейчис. – Кто-то за нами едет.
Тощий маршал Фэн, который, наверное, уже проиграл остаток полученных от меня серебряных монет, направлялся вверх по дороге в нашу сторону. Должно быть, он понял, что мы украли приговор у него из-под носа.
– Вы едете со мной, господин картёжник, – сказал он, остановив лошадь перед нами.
– Послушай, если дело в приговоре, королева уже…
– Дело не в нём. Лириус только что прислала нам известие: Леонидас и его люди явились в город. Они направились прямиком к дому графини Мариадны. И окружили её поместье.
– Что? Это дозволено? Почему вы их не остановили?
Фэн посмотрел на меня, как на идиота. Наверное, я и был идиотом.
– Здесь только Бракиус и я, – сказал он. – Большая часть Северного подразделения с королевой. Кроме того, мы не расхаживаем, арестовывая военных.
– Где Бракиус? – спросил я.
– Уже в доме графини.
«Хорошо, – подумал я. – Может, она сумеет вразумить идиота-генерала».
– Её попросили проследить за поединком, – сказал Фэн.
– Что?!
Фэн кивнул.
– Генерал Леонидас только что бросил вызов дому Мариадны из-за своей опороченной репутации. Графиня должна выставить против него защитника или лишиться своей… Ну, не знаю точно, что она должна потерять, но сомневаюсь, что это будет то, от чего она готова отказаться.
Более правдивых слов, наверное, никогда ещё не произносили.
Мех Рейчиса изменил цвет, сделавшись из тускло-коричневого воспалённо-красным; белкокот ощетинился.
– Ну, Келлен, – тихо сказал он, – думаю, пришло время решить, собираешься ли ты стать героем.
Глава 35
Поединок героя
К тому времени, как я добрался до дома графини Мариадны, ад вырвался на волю. Леонидас и его солдаты стояли в широком дворе за воротами. Мариадна кричала на Леонидаса, а старый слуга Эррас всеми силами старался её удержать.
– Я никогда не выйду за тебя замуж, свинья. Никогда!
– Тогда пошлите своего защитника, графиня, ибо я не на шутку оскорблён ложными обвинениями, которые вы выдвинули против меня в суде, и требую удовлетворения.
Мы с Рейчисом тихонько обогнули ограду двора и проникли внутрь через калитку для слуг, чтобы не пришлось проходить мимо солдат Леонидаса.
– Слава богу, вы здесь, – сказал Эррас, увидев меня.
– Что происходит?
Он беспомощно развёл руками.
– Генерал утверждает, что обвинения, сделанные графиней при дворе, запятнали его честь, и он не может по праву возглавлять войска от имени короны, пока пятно не будет смыто.
– Значит, он не в своём уме, – сказал я. – Королева повесит его за это.
Эррас покачал головой.
– Нет, не повесит. О, скорее всего, она сделает ему выговор и позаботится о том, чтобы он не сделал дальнейшую карьеру в армии или в дароменском обществе. Но я подозреваю, что она и так уже перестаралась, публично его опозорив, и у Леонидаса больше нет причин добиваться её покровительства. Наверное, он пришёл к выводу, что лучше обратиться к более древним и менее утончённым дароменским традициям и искать поддержки у тех, кто считает: мы слишком далеко ушли от своих более воинственных предков.
