– Прошу прощения, графиня, – извинился Леонидас и, крякнув, вытащил нож. – О чём вы говорили?
Рейчис прыгнул на Леонидаса и вцепился зубами ему в руку. Леонидас отшвырнул белкокота, и я увидел, как маленькое пушистое тельце пролетело по воздуху, а после ударилось о внешнюю стену поместья. Рейчис поднялся, шатаясь, но всё же гордо продемонстрировал зажатый во рту клочок кожи.
Леонидас поднял руку.
– Смотрите, маленькая выдра ранила меня сильнее, чем старый дурень!
Его люди, уловив сигнал, одобрительно закричали.
«Предки проклинают меня за глупость и трусость тысячу раз».
– Ты покойник, Леонидас, – сказал я.
Он рассмеялся.
– Что? Теперь ты собираешься бросить мне вызов? На чём будем драться? На картах?
Я не ответил. В том не было необходимости.
Леонидас кивнул.
– Что ж, очень хорошо, картёжник. Я вернусь утром, и ты сможешь сразиться от имени этого бесчестного дома.
Он жестом приказал своим людям отпустить меня и направился к воротам. Потом на минуту повернулся и сказал:
– Жаль, что ты не принял вызов раньше. Ты мог бы спасти старика от бессмысленной смерти.
Кровь
Худший обман из всех – это когда люди забывают, кто ты такой, когда они говорят себе, что, может, ты не так уж и плох. Может, ты просто немного груб. Может, ты способен адаптироваться в приличном обществе. Их мнение ужасно быстро меняется, стоит им впервые увидеть кровь на твоих руках.
И блеск в твоих глазах.
Глава 36
Ораксианский корень
Несколько часов спустя я нашёл графиню Мариадну в маленькой серой комнате под поместьем. В комнате с холодными каменными стенами мерцали свечи: графиня несла одинокое бдение над телом Эрраса.
– Спасибо, что пришли, – сказала она.
Её старый слуга лежал на каменном ложе в позе упокоения, принятой в Дароме: руки на груди, одна поверх другой, между руками – единственный красный цветок в знак приветствия предкам, когда он с ними воссоединится.
– Он был стар, когда я была ещё ребёнком. – Мариадна протянула руку и легко прикоснулась кончиками пальцев к губам мертвеца. – Сейчас он кажется не старше, чем тогда.
Она повернулась ко мне.
– Вам нравился Эррас, господин Келлен?
Я кивнул.
– Насколько я успел его узнать. Он вёл себя храбро, когда напали на карету, ещё храбрее, когда атаковал Леонидаса, и, похоже, любил вас больше всего на свете.
Мариадна кивнула.
Некоторое время мы стояли молча, потом она протянула мне маленький листок бумаги.
– Я нашла это у него в кармане.
Я взял записку и развернул. В ней были лишь две короткие строки: «Продан Келлену, наставнику в картах королевского двора – один язык мертвеца. Оплачено полностью».
– Вы это читали? – спросил я.
Она покачала головой.
– Мне всё равно, что там написано. Я знаю Эрраса достаточно хорошо, чтобы понять, какие у него могли быть намерения… Подтолкнуть вас к сражению с Леонидасом.
Графиня повернулась ко мне.
– Я не хочу, чтобы вы сражались.
«Да. Я тоже».
– Теперь здесь немногое зависит и от вас, и от меня, – сказал я.
Она положила руку мне на плечо.
– Бегите. Вы можете бежать. Я не хочу, чтобы на моей совести была ещё чья-то смерть. Я подожду, пока Тасию освободят, и дам ей всё необходимое для того, чтобы уехать из страны и начать новую жизнь. А потом сообщу генералу Леонидасу, что выйду за него замуж, когда ему будет угодно, и сама начну новую жизнь.
– Вы позволите ему вас запугивать и принуждать к замужеству?
– Я тоже временами бываю задирой. Я могу постоять за себя, когда нужно. Возможно, Леонидас и я лучше подходим друг другу, чем сами осознаём.
– Если вы в это верите, графиня, вы сошли с ума. Я встречался с людьми вроде Леонидаса. Как только он получит вас согласно условиям брачного договора, ваша жизнь превратится в ад, вы сами знаете.
– Возможно. Но, как вы много раз давали понять, это не ваше сражение.
– Конечно же моё, – сказал я. – Мне нравился старик. Мне не нравится Леонидас. Мне не нравится, что он получит то, чего добивается.
– А какая вам будет разница, если вы погибнете? При всём своём прихорашивании и позёрстве, Леонидас – грозный воин.
– Леонидас – задира, – сказал я. – А меня избивали, травили и сажали в тюрьму больше раз, чем я могу сосчитать. Я знаю задир. Я знаю, как они думают, и знаю, как их победить.
Я говорил с уверенностью, которой не чувствовал. По правде говоря, я сомневался, что Леонидасу хватит глупости позволить мне использовать в поединке магию, и он имел право мне её запретить. У меня имелся такой же выбор – я мог отказать ему в праве орудовать мечами или ножами, но тогда он просто убьёт меня голыми руками. Моя уверенность в себе не возросла, когда в комнату вбежал Рейчис.
– У нас неприятности, Келлен. Я только что из лагеря Леонидаса. У него есть маг-голокожий. Истинный маг.
Что за бессмыслица? Зачем Леонидасу маг джен-теп? Генерал был слишком высокомерен, чтобы сидеть сложа руки и допустить, чтобы со мной бился кто-то другой.
– Что ещё ты видел?
– Не многое. Но сомневаюсь, что ты захочешь сражаться с тем магом. Он послал людей на поиски ораксианского корня.
– Что он говорит? – спросила Мариадна.
– Ничего важного, ваша милость. В окрестностях ведь немного ораксианского корня?
Она рассмеялась.
– Ораксианского корня? На холмах вокруг его полно. Мы могли бы накормить им целую армию, не будь он таким отвратительным на вкус.
«Проклятие».
– Вряд ли они собираются его есть. Некоторые кланы магов джен-теп используют корень для усиления щитовых заклинаний.
По лицу Мариадны было видно, что она испугалась.
– А вы способны… Я имею в виду, вы сможете вашим заклинанием пробить один из таких щитов?
– Понятия не имею. Леонидас стеснён в средствах?
Она покачала головой.
– Военные офицеры получают немного, но у Леонидаса, похоже, всегда столько денег, сколько ему нужно.
– Тогда – нет, я не смогу пробить щит его мага.
– А создать собственный мистический щит, чтобы закрыться от меча Леонидаса?
Рейчис фыркнул.
– Он может создать распрекрасный щит, если надо закрыться от лёгкого ветерка.
