Я опустился рядом с ним на колени и прошептал ему на ухо:
– Старик говорит: «Прощай».
Мне хотелось бы верить, что это были последние слова, которые услышал Леонидас перед тем, как отправиться к предкам. Холодными ночами меня согревала бы мысль о том, что в последний миг, стоя во вратах между этой жизнью и тем, что грядёт дальше, он знал: красные и чёрные огни, пожравшие его живот, разрушившие все его великие планы, явились благодаря языку старика. Эррас выиграл финальный поединок.
Но к тому времени Леонидас, вероятно, был уже мёртв.
Глава 38
Благодарность
Смерть Леонидаса чуть не лишила меня головы – прямо на месте. Когда его люди поняли, что он погиб, они подняли оружие и бросились на меня.
– Стоять! – крикнул сержант.
Все замерли.
– Парадное построение! – снова выкрикнул он.
Солдаты быстро построились позади своего командира четырьмя рядами по десять человек в каждом. Он вышел вперёд и опустился на колени перед Мариадной.
– Графиня Мариадна, – сказал он. – Я сержант Тариус. Какие будут приказы?
Я никогда не был солдатом. Может, в том вина Чёрной Тени и всех старых сказок, утверждающих, что однажды демон захватит моё тело и с его помощью будет творить злодеяния, но я не понимаю, как один человек может желать подчиняться воле другого. С другой стороны, то, как Тариус и остальные солдаты смогли обуздать свой гнев после смерти командира и свою ненависть ко мне ради того, чтобы почтить последний приказ Леонидаса? Это было достойно восхищения.
Мариадна перевела взгляд с сержанта на меня, с меня на тело Леонидаса. Неуверенность на её лице быстро сменилась решимостью.
– Заберите его, – сказала она. – Похороните с теми воинскими почестями, какие сочтёте нужными. Пусть люди разобьют лагерь за пределами моего поместья. Вы присоединитесь ко мне завтра, чтобы обсудить стратегию защиты Урбана Саррикса от дальнейших набегов забанцев.
Тариус встал и отдал честь.
– Так точно, графиня.
Он повернулся и приказал шестерым своим людям вынести Леонидаса со двора.
Мариадна опустилась передо мной на колени и взяла меня за руку.
– Благодарю вас, – сказала она. – От меня и от моего бедного старого Эрраса. Спасибо.
– Встаньте, ваша милость. Люди подумают, что вы в меня влюблены.
Рейчис присоединился к нам с мордой, залитой кровью.
– Ты его убил? – спросил я.
Он потряс головой, и я заметил кусочек чего-то белого и вязкого между его зубов. Это тревожно напоминало часть глазного яблока.
– Только взял кое-что на память, – пробормотал Рейчис.
Мариадна одарила меня снисходительным взглядом.
– Всё ещё воображаете, будто ваша выдра с вами разговаривает? – спросила она с комичными нотками в голосе.
Рейчис проглотил то, что держал в пасти, и зарычал.
– О, пожалуйста, – сказала она, глядя на него и грозя пальцем. – Я же знаю, ты понимаешь, о чём я говорю, поэтому время от времени наверняка можешь оценить шутку.
Рейчис повернулся и пошёл прочь.
– Я бы предпочёл охотиться на подвальных крыс.
Когда мы вошли в дом Мариадны, я упал на колени, и меня вырвало на то, что смахивало на очень старый ковер.
– Келлен! Ты ранен?
Рядом стоял один из слуг Мариадны – мальчик с круглым лицом, чьё серьёзное выражение невольно напомнило мне об Эррасе.
– Графиня, привести из города врача? – спросил он.
– Я в порядке, – сказал я.
– Но вы…
– Ничего страшного. – Я встал. – Извините за… ковёр.
Меня неудержимо трясло, я уже чувствовал, как по щекам текут слёзы. Мальчик предложил мне воды, и я жадно пил, пока не избавился от кислого вкуса во рту.
Мариадна смотрела на меня широко раскрытыми глазами, всматриваясь в моё лицо, как будто не верила, что я не ранен.
– Ты уверен? Это магия, которую ты творишь? Тебе больно?
– Нет, – ответил я. – Просто настиг запоздалый ужас.
– Не могу поверить, – сказала она. – То, как ты сражался с Леонидасом… Я как будто наблюдала за ожившим героем одной из старых саг.
Это меня рассмешило.
– Не думаю, что кто-то из дароменских легенд очень похож на меня, – я показал на свой левый глаз.
– Может, им стоило бы быть на тебя похожими, – сказала она и, обхватив меня руками, обняла так крепко, что стало трудно дышать.
– Для этого дома ты герой. Для меня ты герой.
Она разжала объятья, но мне всё ещё трудно было отдышаться.
– Я…
Она взяла меня за руку и переплела свои пальцы с моими.
– Проси меня, Келлен Аргос. Проси о чём угодно, и это твоё.
«Проси о чём угодно». Каким-то образом эти слова отобрали у меня всё удовольствие, и я вспомнил, кто я такой. Простой человек. Изгой. Конечно, я оказал графине услугу, и она была благодарна. Так благодарна, что ей не терпелось уравновесить чашу весов – как хороший покупатель всегда вовремя оплачивает свои счета.
– Прости, – сказала она, всё ещё держа меня за руку. – Это прозвучало ужасно, правда?
Она сделала долгий, медленный вдох и так же медленно выдохнула.
– Я так долго не могла положиться ни на кого, кроме Тасии и Эрраса. С тех пор, как умер Арафас, моя жизнь была чередой предложений и угроз, подкупов и ультиматумов. Каждый человек, приходивший к этой двери, предлагал мне что-то ценное, но желал взамен чего-то гораздо более дорогого. А теперь приходишь ты, со своими странными манерами, говорящим белкокотом и со своей храброй, храброй душой.
Убрав с моей руки левую руку, графиня приложила её к моей щеке.
– Я не хотела тебя обидеть, когда поблагодарила, Келлен.
Мариадна притянула меня к себе и поцеловала в губы.
Меня уже целовали. Правда, нечасто, но я чувствовал, что у меня есть с чем сравнивать. Нифения была первой, и первый раз с ней стал таким потрясением, что я не мог по-настоящему вспомнить тогдашние ощущения. Если подумать, второй раз она поцеловала меня, когда я принял её за парня, которому помог спастись от религиозных берабесских фанатиков, поэтому всё тоже случилось довольно неожиданно. С Сенейрой это началось как способ помочь ей вырваться из тисков магической пытки, а потом стало своего рода отчаянным облегчением боли. Здесь всё было по-другому.
Поцелуй Мариадны оказался тёплым, сладким и жадным. Она была старше меня и чувствовала себя уверенней. Она не пыталась делать громкие заявления или что-то утаить. Она знала, чего хочет, и брала от меня столько же, сколько я брал от неё.
