Я почувствовал, как её руки скользнули вверх по моим рукам, шее, и в конце концов её пальцы запутались в моих волосах, сбив шляпу на землю.
Мои руки обвились вокруг её талии, притягивая её ближе, стараясь не тянуть слишком сильно.
Я услышал, как Рейчис подошёл к двери, принюхался, фыркнул и отвернулся. Я не обратил на него внимания. Я не обращал внимания ни на что, стараясь погрузиться в поцелуй так глубоко, как только мог. Желание Мариадны было очевидным. Оно было настоящим и знающим.
«Она хочет меня, – подумал я. – Не из любви, надежды или благодарности. Она просто хочет меня таким, каков я есть».
Вот чего Чёрная Тень вроде меня не ожидает когда-нибудь испытать.
Мужчина не должен ощущать себя в такой момент триумфатором. Так сказала бы Фериус. Но я ничего не мог с собой поделать. Моя сестра со свойственным ей высокомерием сообщила, что я убью Мариадну, но вот она здесь, живая, в моих объятиях. Леонидас, человек насилия – валет клинков, который, как предупреждала Тасия, собирался меня уничтожить, – был мёртв. Значит, вот оно каково, быть героем. Не человеком, осуждённым с первого взгляда, а тем, кем восхищаются. Которого даже желают. Я знал, что с моей стороны это мелочно, но не мог выбросить из головы мысль: «Я победил».
Мариадна неожиданно отстранилась, но осталась рядом, уткнувшись головой в мою грудь.
– Мы должны…
Она заколебалась.
– Остановиться? – спросил я.
Мариадна покачала головой. Её волосы защекотали мне нос.
– Подняться наверх.
Я чуть не пошутил. Чуть не сказал, что Рейчис заставил меня пообещать, что это не зайдёт слишком далеко. Вот каким идиотом я бываю каждый день. Но не сегодня.
Я взял Мариадну за руку.
– Веди.
Она потянула меня к лестнице, но я услышал, как кто-то бежит по дорожке к двери.
– Подожди, – сказал я, отпустив её руку и открыв свои футляры с порошком.
Маршал Бракиус вбежала в дверь, за ней – Фэн.
Я взял по щепотке красного и чёрного порошков.
У меня не было причин думать, что маршалы захотят отомстить за Леонидаса, но потом я вспомнил, что Тасия говорила о картах и короле колесниц. «Человек секретов», – сказала она. Если этот человек – Колфакс, глава службы маршалов, у меня могут быть серьёзные проблемы.
– Графиня Мариадна, – сказала Бракиус. Она тяжело дышала. – Нам надо поговорить. Сейчас.
Мариадна подняла руку.
– Нет, маршал. Поединок был абсолютно честным. Вы сами поставили своё имя под контрактом. Если за это надо заплатить, я заплачу. Но не сейчас. Не сегодня.
– Да, графиня, но дело в другом. Мой человек, Фэн, явился из тюрьмы.
Я посмотрел на Фэна и не увидел в его глазах ни злости, ни решимости, ничего, что ожидал в них увидеть. В них была грусть.
– Мне жаль, но ваша служанка, Тасия… Я нашёл её в камере. Она…
Не знаю, тошнота ли, вежливость или страх перед расправой помешали ему закончить фразу, но какая разница? По выражению его глаз было ясно, какое слово он не сказал.
Глава 39
Награда за верность
Я был благодарен, что они нашли время снять тело Тасии, прежде чем впустить нас в камеру. Вместо того чтобы увидеть свою подругу висящей на верёвке, которую она сплела из собственного платья и привязала к решётке маленького окошка под потолком, Мариадна увидела Тасию мирно лежащей на тюфяке, под простынёй.
Фэн протянул мне колоду карт.
– Она оставила их на столе. И ничего больше. Ни записки, ничего. Считай, что они принадлежат тебе, картёжник.
Я кивнул, благодарный за этот простой жест. Карты были в лёгком беспорядке – в верхней части колоды несколько лежали не той стороной вверх. Я сунул колоду в карман и повернулся к Мариадне.
– Будь проклята королева, – сказала та со слезами на глазах. – Будь она проклята за такое.
Одних этих слов было достаточно, чтобы Мариадна стала новой обитательницей камеры, но Бракиус мягко сказала:
– Моя госпожа, клянусь честью, Тасия сама…
– Нет! – завопила Мариадна. – Мне плевать, что вы там говорите! Мне плевать, сама ли она накинула себе на шею петлю. Это сделала королева. Она мне лгала.
– Леонидас упрятал сюда Тасию, – напомнил я.
– Леонидас мёртв! Ты убил его, а теперь… Теперь Тасия мертва. Должно быть, так приказала королева. Она…
Бракиус развернулась и выскочила из камеры, как будто комната горела.
– Не уходи от меня, трусиха! – закричала Мариадна.
Я положил руку на плечо графини. Она попыталась вырваться, но я держал крепко.
– Бракиус вышла из камеры ради вас, – сказал я. – Потому что если вы и дальше будете вести в её присутствии изменнические речи, у неё не останется иного выхода, кроме как вас арестовать.
– Мне плевать! – воскликнула графиня. – Теперь мне плевать на всё. Они забрали Арафаса. Они забрали Эрраса. Теперь Тасию… Келлен, они не остановятся, пока я не останусь совсем одна.
Я обнял Мариадну так крепко, как только мог, и не отпускал, пока она плакала у меня на плече и проклинала весь мир. В конце концов угасающий свет полуденного солнца забрал с собой остатки её сил, и она тихо сказала мне на ухо:
– Забери меня обратно, Келлен. Я хочу обратно.
– Я отведу вас домой, – сказал я.
– Нет. Там у меня ничего не осталось. Отвези меня к королеве.
– Она уже вернулась в столицу, Мариадна. Вы не можете запросто явиться во дворец.
– Просто помоги мне увидеться с королевой, Келлен. Пожалуйста.
– Как? Что мы будем делать? Прыгнем на лошадь и проскачем два дня без еды, воды и сменной одежды?
Она замолчала, и на мгновение мне показалось, что я её убедил.
– Солдаты – люди Леонидаса – теперь присягнули мне на верность. Они доставят нас в Северное подразделение, а оттуда в столицу.
– Во-первых, это не обычные солдаты, а личная охрана Леонидаса. Они не приказывают Северному подразделению сделать то или другое. Во-вторых, если вы внезапно нагрянете во дворец с сорока частными охранниками, ведя себя враждебно, у этого есть название. Это называется попыткой переворота.
– Тогда помоги мне, Келлен. Подай мне идею получше. Но не вели мне отправляться домой. Не вели оставить всё как есть, потому что я не могу. Тасия мертва, и кто-то должен за это ответить. Я возьму её тело в столицу и положу к ногам королевы. Пусть моя любимая кузина объяснит, почему я должна так же кротко перенести смерть подруги, как перенесла смерть мужа.
Я хотел сказать, чтобы она бросила это дело. Тасия умерла, и мы никак не могли вернуть её к жизни. Покончила ли она с собой, защищая королеву, или королева каким-то образом заставила её замолчать – всё это теперь не имело значения.
