Забавно – ей и в голову не приходило, что я уже думал об этом.
– Двадцать три, – ответил я. – Вам двадцать три года.
Она ткнула меня пальцем в грудь.
– Откуда ты знаешь?
– Эррас, – сказал я. – Той ночью в гостинице он сказал, что вам было семнадцать, когда вы вышли замуж.
Она покачала головой.
– Бедный старый Эррас. Никогда ещё не было такого верного человека, настолько не умеющего держать язык за зубами.
Мариадна прижалась ко мне и снова заплакала, и я невольно услышал, как Рейчис жалуется на то, что люди всё время плачут. Может, это всё, что нам осталось. Слёзы и печаль.
Потом она посмотрела мне в глаза.
– Только не это, – сказала она.
– Что?
Она покачала головой и поцеловала меня. Спустя какое-то время встала со скамейки, взяла меня за руку и подвела к кровати.
– Ты кому-нибудь обещан, Келлен? – спросила она.
Услышав такой вопрос, я горько засмеялся.
– Я – Чёрная Тень, моя госпожа.
– Это не ответ.
Мы постояли немного, пока я искал подходящую байку. Мне должно было легко соврать. Обман стал для меня второй натурой. Но теперь? Ложь не приходила. Не тогда, когда дело касалось Нифении.
– Есть девушка. Мы не… обещаны друг другу. Такое не в её манере.
– Но ты любишь её, а она любит тебя.
Укол негодования застал меня врасплох.
– Она любит человека, которым я должен быть.
Мариадна поймала мой взгляд и кивнула, как будто сказанное мной имело смысл.
– Арафас, мой муж, верил, что если будет говорить мне, какая я храбрая, мудрая и правдивая, то в конце концов я стану жить согласно его идеалам.
Она покачала головой. Злые слёзы потекли из её глаз.
– Как может любовь требовать, чтобы мы стали чем-то большим, чем мы есть?
Её слова были словно ключи от тысячи цепей, которые сковывали меня всю жизнь. Мои родители. Фериус. Нифения. Даже Рейчис. Все они ждали, что я буду тем, кем не являюсь, что мои поступки докажут их правоту. Это давило так… Предки. Я больше не мог выносить такую тяжесть. И Мариадна тоже.
Мгновение мы стояли, обнявшись, недостаточно храбрые, чтобы лечь на мягкое покрывало и справиться с тем, что будет дальше. Растущее желание подавляла неловкость и неопределённость ситуации. Я практически слышал, как Рейчис свистит мне в ухо: «Это буквально единственное, идьёт, что голокожие делают инстинктивно, а ещё дышат, едят и справляют нужду. Просто…»
– Прости, – извинилась Мариадна.
Я убрал руки с её бёдер, куда они забрели, и кивнул.
– Всё в порядке. Я понимаю.
Она положила руки мне на грудь и уставилась в пол.
– Нет, – ответила она. – Нет! Не в порядке.
– Что случилось?
Она покачала головой, и я почувствовал, как её пальцы играют пуговицами моей рубашки.
– Не всё в порядке, – сказала Мариадна так тихо, что я подумал, не разговаривает ли она сама с собой. – Когда Арафас умер, мне казалось, будто я осталась одна во всём мире. Я думала, что знаю, что такое одиночество, но ошибалась. Была Тасия и был Эррас. Теперь они умерли, и я действительно одна, женщина с титулом, который имеет значение лишь постольку, поскольку пробуждает в других желание им завладеть.
Я хотел заговорить, но она приложила палец к моим губам, а затем вернулась к пуговицам моей рубашки.
– Я устала быть желанной теми, кого презираю, и недостаточно хорошей для остальных. Я хочу сама решать, что для меня правильно, Келлен. И я хочу быть свободной от политики, от стратегии и, да помогут мне боги, свободной в действиях. Руководствоваться своими желаниями, а не страхом за то, что случится потом. Если ты хочешь сказать: «Нет», скажи, но только если действительно не хочешь меня, а не потому, что беспокоишься обо мне. Мне до смерти надоело бояться. Мне до смерти надоело быть недостаточно хорошей. Я хочу некоторое время побыть кем-то ещё.
Моя рубашка теперь была расстёгнута до пояса, и она поцеловала мою грудь.
Её губы заставили мою кожу ожить – как близкий промах молнии, выпущенной в меня врагом, мгновение страха, быстро заглушённого стремительным осознанием того, что ты ещё раз победил смерть. Я потянул её платье, и мы неуклюже, но без стыда опустились на постель.
Неловко, как деревенщины в сарае в жаркий полдень, мы постепенно избавили друг друга от одежды. Мариадна была на пять лет старше меня, но её кожа была ровной, загорелой, как полотно художника. Моя – нет.
– Этот шрам… – сказала она.
Я не ответил, но сдержал нетерпеливое желание прикоснуться к её телу на тот случай, если моё тело подавит её страсть.
– Кто это с тобой сделал? – спросила она, наблюдая за выражением моего лица.
– Множество людей, – сказал я. – Начиная с моего народа.
Она провела пальцем по шраму на моём плече.
– Твой собственный народ? Джен-теп?
Я кивнул.
– Я был для них… чем-то вроде разочарования.
Она поцеловала шрам на моём плече, потом на груди, потом на шее. Взяла в ладони моё лицо и посмотрела на меня.
– Из-за этого? – спросила она, не сводя глаз с непроницаемой черноты вокруг моего левого глаза.
– Да.
– Ненавидеть одного из своих из-за простого изъяна?
– Это не…
Мариадна наклонилась, приблизив губы к Чёрной Тени.
– Нет…
Её губы коснулись меня лишь на миг, прежде чем она потрясённо отстранилась.
– Она холодная! Она всегда такая холодная?
Я кивнул.
Мгновение она смотрела на меня, словно решая, что делать дальше, потом сказала:
– Она мне нравится.
– Нравится?
Мариадна кивнула.
– Во всех есть холодность, Келлен. Но ты держишь свою там, где все могут её видеть. Большинство держит её внутри и выпускает только тогда, когда с ними сближаешься. Мне нравится, что я знаю, где находится холодная часть тебя.
Я позволил ладоням мягко скользнуть по нежной коже вверх.
– Пытаешься найти во мне холод, картёжник? Или жар?
Её улыбка была озорной.
Я улыбнулся в ответ. Я тоже устал бояться.
– И то и другое. Но я думаю, тут понадобится гораздо больше исследований.
Мариадна подалась ко мне и положила ногу мне на бедро.
– Тогда начнём.
Глава 43
Предупреждение
Когда я вернулся в свою комнату, едва рассвело. Я не хотел покидать Мариадну, но мне очень нужна была чистая одежда.
