Но меня предали рефлексы, выработанные за два года жизни вне закона. Я развернулся, невольно потянув щепотки красного и чёрного порошков; заклинание, которое я твёрдо решил не произносить, уже застыло у меня на губах.
– Возможно, ты передумаешь, – сказал высокий, лениво целясь мне в грудь из арбалета.
Другой держал палицу с коротким древком. Оба носили длинные серые мундиры и широкополые шляпы королевских маршалов. Ни один из них не выглядел взволнованным.
– Почему бы тебе не пойти с нами? – спросил тот, что пониже.
Он был коренастым, с аккуратно подстриженной чёрной бородкой, которая шла к его глазам. В нём виделось что-то слишком утончённое… Вообще-то в них обоих.
– Кто вы такие? – спросил я.
Звук, вырвавшийся из моего горла, был настолько грубым и скрипучим, что только отдалённо напоминал мой голос.
– А на кого мы похожи?
– Вы похожи на маршалов.
Коротышка кивнул.
– Молодец. Я Каеус. – Он ткнул пальцем в напарника. – Это Джакс. Теперь доволен?
– Я сказал, что вы похожи на маршалов, но имел в виду одно: вы одеваетесь, как маршалы.
Их улыбки стали шире. Эти двое слегка изменили позы: они больше не стояли, широко расставив ноги, слегка ссутулив плечи, как стоят дароменские стражи закона. Они выпрямились и стали выше, не такими приземлёнными и бесконечно более высокомерными.
– Привет, братья, – сказал я.
– Видишь, Кае-таус? – обратился высокий к своему коллеге. – Половина историй, которые мы слышали о Келлене из дома Ке, утверждают, что он самый хитрый преступник в истории джен-теп. То, как быстро он разглядел нашу маскировку, говорит о том, что истории правдивы.
Человек пониже указал на лужу блевотины рядом со мной.
– Однако, Джакс-эред, вторая половина историй настаивает на том, что он дурак, и его нынешняя ситуация показывает, что в этом тоже есть доля правды.
– Всё верно, я – парадокс.
Я медленно вдохнул и попытался расслабить мышцы шеи и плеч, готовясь к тому, что будет дальше. Если бы кто-нибудь другой пришёл меня убить, я бы, наверное, не стал сопротивляться. Но джен-теп? Нет, не для того я два года сражался с каждым магом-ищейкой и наёмным магом на территориях, чтобы эта пара прогнала меня в Серый Проход. Может, если я всё сделаю правильно, то убью нас троих.
Звон колокола вдалеке застал меня врасплох. Крики, топот разбегающихся людей, а потом – мужчины и женщины, мчащиеся по переулку от домов справа и слева.
– Похоже, началось, – сказал Джакс-эред.
– Пора идти, меткий маг, – добавил Кае-таус. – Она не любит ждать.
Я не шевельнулся.
– Если вы думаете, что я поверю, будто королева Дарома послала пару…
– Кто говорил о королеве? – спросил Джакс-эред, поворачиваясь так, словно ожидал, что я последую за ним.
– Кроме того, – захихикал Кае-таус, идя за своим товарищем, – судя по всему, у Дарома недолго будет королева.
Глава 46
Сочувствие
Два агента джен-теп вели меня по переулкам и боковым дорогам, пока мы не добрались до одного из дворцовых входов для прислуги. Охранники пропустили нас, даже не кивнув: значит, им либо дали взятку, либо наложили на них заклинание шёлка. Подкупить или околдовать дворцовую стражу Дарома – хороший способ погибнуть или развязать войну. Вот почему я понял, кто в ответе за моё возвращение, ещё раньше, чем мы добрались до дипломатического крыла дворца с его причудливо украшенными апартаментами, меблированными так, чтобы не только привлечь внимание к золотисто-жёлтым локонам их единственной обитательницы, но и чтобы очертаниями и формами польстить её стройной фигуре.
– Ша-маат, – выдохнул я.
Она стояла посреди комнаты, как будто всё время меня ждала, и ранний свет из больших витражных окон отбрасывал призму красок на её длинное, до пола, серебристое платье.
– Дражайший брат, – сказала она со вздохом. – От тебя пахнет… непристойностью.
Даже больше, чем во время наших предыдущих встреч, меня поразило, насколько изменилась Шелла – насколько оба мы изменились. Раньше она прикрывала порядочное, как я считал (пусть и несколько своенравное), сердце доспехами капризности и самодовольства, но теперь всё это стёрли властность и бессовестное сладострастие.
В свои пятнадцать лет она уже была неудержимой силой в нашем клане, а вскоре станет такой силой и при дароменском дворе. Конечно, всё это меня больше не волновало.
– Где Рейчис? – спросил я.
– Полагаю, твой ручной некхек там, где ты оставил его в последний раз.
Она провела пальцем по декольте. Рукава её платья заканчивались зубцами у запястий. Татуированные полосы на предплечьях блестели неестественным светом, заставляя тонкое серебро платья мерцать шестью разными цветами. В руке она держала расчёску, как будто только что закончила укладывать волосы. Обычно она носила их распущенными, так что длинные золотистые локоны обрамляли её лицо и шею, но теперь она уложила вокруг головы – совсем как у королевы. И той девушки в трактире.
– Когда наш отец превратил тебя в такую бездушную бесстыдницу, Шелла?
Она склонила голову набок.
– Так-то ты приветствуешь сестру? Которая тебя любит. Которая послала людей, чтобы тебя защитить, несмотря на немалые траты и личный риск.
«Сестру, – подумал я, – которая говорит, что меня любит. Которой, клянусь, я иногда верю».
– Твои волосы. Ты уложила их, чтобы надо мной поиздеваться?
Она посмотрела на меня так, будто я ужасно её обидел.
– Как ты можешь… Я знала, что воспоминание о той девушке расстроит тебя. Теперь всякий раз, когда ты увидишь эту причёску, ты будешь думать обо мне и чувствовать себя лучше.
Её голос звучал совершенно искренне.
– Ты сотворила со мной всё это, Ша-маат? Ты всё время работала с Колфаксом?
Она подошла к зеркалу и начала теребить локоны и щётку.
– Не глупи. Ты и вправду можешь представить, чтобы я такое сделала? Работала с этим приграничным варваром? Нет, брат, я совсем недавно обнаружила присутствие белого пленителя. Я приказала своим людям следовать за тобой и пустила в ход заклинания прорицания, чтобы видеть их глазами.
Она положила щётку на полку под зеркалом.
– То, что они с тобой сделали… Эти люди – монстры. Я бы убила их всех, но у Колфакса, каким бы дураком он ни был, слишком большое влияние, чтобы открыто бросить ему вызов. Вот почему моим людям пришлось ждать, пока маршал и его подлый старый колдун уйдут, прежде чем они смогли прийти тебе на помощь.
– Тогда, полагаю, я у тебя в долгу, – сказал я так холодно и иронично, как только мог.
