– Я…
Рейчис принюхался.
– Кто-то идёт.
Я слышал топот бегущих людей.
– Возможно, просто маршалы, пытающиеся восстановить порядок.
– Если только кто-нибудь не послал их за нами. Знаешь, как бывает во время заговора?
Просто чудесно.
– Пошли, – сказал я, хватая седельные сумки.
Мы вбежали в одну из открытых комнат, и я запер за нами дверь на засов. Спустя несколько секунд что-то с силой в неё ударило. Я открыл сумки и попытался схватить несколько безделушек вместе со своими ингредиентами для порошков.
– Окно, – сказал я Рейчису.
Белкокот ринулся к окну и выскочил в него в тот самый миг, когда дверь распахнулась.
В комнату вошли четыре маршала с арбалетами. Я дёрнулся было к окну, но один из них сказал:
– Даже не пытайся.
До окна было пятнадцать футов. Мне ни за что не успеть раньше, чем в меня выстрелят.
Бросив сумки и подняв руки, я увидел, что Рейчис забирается обратно.
– Беги, идиот! – крикнул я. – Если нас обоих поймают, кто меня вытащит?
Я видел, как белкокот борется с желанием сражаться. Но доводы разума победили, он выпрыгнул из окна и исчез в ночи.
Я вздохнул с облегчением. Не потому, что рассчитывал выбраться живым, а потому, что, по крайней мере, не дал кому-то погибнуть из-за меня.
– Келлен из джен-теп, королевский наставник в картах, ты арестован за измену трону, – сказал один из маршалов, прежде чем они начали меня избивать.
Глава 52
Раскаяние
Меня повесили за запястья в камере под дворцом. Всё здесь было серым, как мундир маршала, только слабый свет просачивался в камеру от ламп, висящих на крюках в коридоре.
Иногда какой-нибудь маршал прижимал одну из ламп к моей груди или щеке, пока я не начинал вопить. Мне сказали, что сюда идёт маршал Колфакс, и, что бы со мной ни сотворили, это ничто по сравнению с замыслами старика. Один маршал заявил: он не любит наблюдать, когда человек страдает так, как наверняка буду страдать я. Не хочу ли я, чтобы он перерезал мне горло? Когда я согласился, он рассмеялся. Наверное, этого стоило ожидать.
У меня не было никакой надежды сбежать отсюда. Но Рейчис сбежал, и я попытался сосредоточиться на этом. Лучший друг, которого я когда-либо имел, сейчас на свободе, значит, последний поступок, совершённый мною по доброй воле, был самопожертвованием. Плевок в лицо Колфаксу, его белому пленителю и всем остальным.
Если только Рейчис не облажался и не вернулся за мной.
«Пожалуйста, ты, жадное, эгоистичное, чёрствое, вероломное маленькое чудовище, беги как можно дальше и быстрее. Найди себе подходящего делового партнёра, который поможет тебе воровать, шантажировать и убивать на пути к богатству и счастью. А пока будешь всем этим заниматься, найди себе подругу и сделай кучу маленьких Рейчисов. Предки ведают – миру нужно больше белкокотов».
В последнее время Рейчис говорил о тёплых тропических островах, хотя я сомневался, что он когда-нибудь их видел. По мнению белкокота, тропический остров был подобен мягкому стулу посреди гигантской тёплой ванны. Я представил себе пузатого маленького негодника, лежащего на спине в гамаке, и слуг, бросающих ему в пасть кусочки печенья. Это заставило меня рассмеяться, как идиота. А также напомнило, как я голоден.
В первые два дня мне давали только солоноватую воду. Наверное, все дароменские правила обращения с пленными вылетели в окно, как только королеву утащили в ночной рубашке в темноту. Накануне я тоже ничего не ел. Трудно представить, что, страдая так сильно, как страдал я, всё-таки можно чувствовать голод. Но, хотя моя душа болела не меньше тела, я хотел есть. Мне следовало бы этого стыдиться.
Где-то там одиннадцатилетнюю девочку увезли бессовестные мужчины, и всё по моей вине. Где-то там была другая девушка, имени которой я не знал, но чьё тело пытался осквернить, и это тоже была моя вина.
Я подумал о Мариадне. Интересно, убили её заговорщики или просто взяли в плен и теперь будут использовать так, как собирался её использовать Леонидас? Всего за несколько дней я разрушил жизни трёх женщин, а здесь, в темноте камеры, сильнее всех прочих чувств меня одолевал простой голод. Наверное, поэтому я и ощутил запах.
– Кто там? – прохрипел я.
Мой голос никуда не годился. Один из маршалов ударил меня кулаком в горло.
Я услышал неожиданный звук. Плач молодой женщины.
– О, Келлен, – прошептала она. – Что они с тобой сделали?
– Шелла?
Должно быть, я выглядел хуже, чем думал, раз она назвала меня Келлен.
Я почувствовал, как что-то тёплое прижалось к моим губам. Мясо. Я стал отчаянно жевать, но, когда попытался проглотить, меня чуть не вырвало.
Её пальцы скользнули по моей груди.
– Анекх амун, – нараспев произнесла она.
Тепло разлилось по всему моему телу. Горло перестало сжиматься, зудящее жжение на лице и груди медленно исчезло вместе с болью в тех местах, где маршалы били меня по рукам и спине. Наверное, синяки ещё остались, но даже они больше не были такими болезненными. Ша-маат могла бы стать могущественной целительницей, если бы не обратилась к другим искусствам.
– Спасибо, – сказал я.
Она положила мне в рот ещё еды и, после нескольких кусков, влила воду из фляги, на вкус чистую, как открытое небо. Спустя несколько минут я почувствовал, как она обнимает меня.
– Я сделала бы для тебя больше, брат, если бы могла. Я бы убила их всех.
Её голос был мягким и страдающим, как голос той желтоволосой девочки, которую я помнил. Только она перестала ею быть с тех пор, как приехала сюда.
– Тебя послал отец? – спросил я.
Интересно, чем я могу быть ему полезен. Уж конечно, сейчас я не в том положении, чтобы проворачивать любые политические махинации, придуманные моей семьёй. Потом я понял, что мне не ответили.
– Шелла? Если отец не посылал тебя, почему ты здесь?
– Я не могу остаться, брат. Он идёт за тобой. Безумец Колфакс уже в пути.
– Так мне твердят.
– Он попытается тебя сломить, Келлен. Ты не должен ему поддаться. Ты должен его обмануть.
С моих губ сорвался сдавленный смех.
– Обмануть? Думаю, время уловок прошло, не так ли?
– Послушай меня, брат: ты должен перехитрить маршала. Ты должен перехитрить их всех.
Шелла подошла ближе и осторожно сказала, будто боялась, что нас подслушивают:
– Я принесла тебе кое-что.
– Если ты ждёшь, что я это возьму, боюсь, мои руки заняты кое-чем другим.
– Они доставили твои вещи в камеру. Седельные сумки и одежду.
