– Последний король, отец Джиневры – каким он был?
– Порядочным, как и подобает монархам, – ответил Колфакс. – Пытался заключить мир со всеми, с кем мог.
Я положил карту обратно.
– Тройка клинков. Клинки символизируют насилие.
– А тройка?
– Мир. Ему пришлось бороться за трон? – спросил я.
– Нет, – ответил Колфакс. – Ни братьев, ни сестёр.
Маршал взял карту.
– Но тройка может означать договор Трёх Наций. Король подписал пакт с Даромом, джен-теп и Забаном как раз вовремя, чтобы предотвратить войну.
– Это объясняет туза колесниц, – сказал я. – Гнев и перемены. Думаю, многим аристократам не понравилась идея мира в империи, создававшей свои богатства благодаря захвату других стран.
Колфакс кивнул.
– Семёрку стрел объяснить легко. Джиневре было семь, когда король объявил её наследницей королевского духа. Он использовал это как предлог, чтобы не объявлять войну и не менять договоры. Он хотел дождаться, пока Джиневра будет готова править. – Он показал на золотого изгоя. – А это что значит? Никогда не слышал, чтобы гадалки использовали изгоев. Думаю, она оставила его по ошибке?
Я не мог представить, чтобы Тасия была так небрежна.
– Может, карта означает кого-то, не участвующего в игре… Кого-то, действующего за кулисами.
«Арекс», – подумал я.
Именно Арекс сказал мне об изгоях на третий день моего пребывания при дворе. Могло ли случиться так, что он сам всё это устроил, но его предали в последнюю минуту?
Я на мгновение отложил золотого изгоя в сторону и сказал:
– Валет клинков. Могучий воин.
Я вспомнил, с чего всё началось и кто отправил Тасию в камеру.
– Леонидас.
– Которого ты убил.
– Это был поединок, и я на него не напрашивался. Но пока забудем о нём. Король подписывает мирный договор, который возмущает аристократов. Они давят на него, чтобы он нарушил договор, но потом он объявляет Джиневру следующей правительницей, поэтому им приходится подождать несколько лет.
– Им придётся ждать гораздо дольше, – сказал Колфакс. – Королева не объявит войну просто для того, чтобы угодить знати и набить их сундуки.
Так как же им заполучить свою войну? Я вспомнил Кореша и то, как жестоко он обращался с королевой. Может, это была не случайная подлость. Может, он подталкивал её к объявлению войны Забану? Или просто ждал шанса её убить? И что потом?
– Кто-то, может быть, золотой изгой, выбирает Леонидаса, чтобы тот занял трон.
– Леонидас объявил бы войну собственной матери, если бы считал, что это пойдёт ему на пользу, – заявил Колфакс. – Итак, он преследует королеву колесниц. Но если Джиневру-ребёнка представляет семёрка стрел, разве она не была бы сейчас королевой стрел?
– Не думаю, что всё следует понимать так буквально, – сказал я. – Королевой колесниц может быть любая женщина с королевской кровью – та, что сумеет возвысить Леонидаса достаточно, чтобы сделать его достойным кандидатом на престол.
И тут меня осенило.
– Мариадна. Она идеально подходит – кузина королевы, богата, с хорошей репутацией…
– Но это, наверное, продолжалось много лет, – сказал Колфакс. – А она была замужем за Арафасом.
Я указал на следующую карту.
– Валет колесниц. Но потом посмотрите, шестёрка клинков. Шестёрка – заговор, клинки – насилие. Леонидас приказал убить Арафаса.
Что нетрудно сделать, когда командуешь гарнизоном, прикрывающим северную границу. Вот почему сейчас так много сражений? Неужели Леонидас спровоцировал забанцев на ещё более агрессивные набеги? Идеальное прикрытие, если он хотел кого-то убить: переодеть своих людей в воинов-забанцев и обвинить в убийстве врага, который, как все знают, жаждет дароменской крови. Каждый раз, когда случались набеги, знати становилось всё легче добиваться войны. Леонидас подготовил всё, что требовалось, чтобы заставить Мариадну выйти за него замуж.
– Но она бы за него не вышла, – сказал Колфакс.
Я согласился.
– Следующая карта – туз требушетов. Целеустремлённость и корысть. Нет, Мариадна никогда бы не вышла за него замуж. И королева не поддалась бы призывам к войне.
– Но Леонидас и те, кто дёргали его за ниточки, использовали военных, чтобы обойти королеву, – возразил Колфакс.
– Конечно. Поэтому она придумывает план. Двойка колесниц – наименьшее число в колоде. Она заставляет Тасию соблазнить Леонидаса и попытаться его убить.
– Если закрыть глаза на то, что ты сейчас обвинил королеву в заговоре с целью убийства, – сказал Колфакс, – Тасия потерпела неудачу. Зачем похищать королеву сейчас, вместо того чтобы продолжать действовать согласно их плану?
Маршал рассматривал карты по очереди, вероятно, пытаясь решить, выдумываю я всё или просто сошёл с ума. Наконец, он взял серебряного изгоя и протянул мне.
– Это ты, правда?
Я взял карту и провёл пальцем по её контуру. Под изображением персонажа в маске, обманывающего толпу зевак, было старое название.
– Изгой уловок. Тот, кто разрушает власть. Тот, кто всё портит. Я.
Если бы я не появился на сцене и не копался в мыслях Тасии, её бы казнили, Леонидас не был бы опозорен, а у Мариадны и королевы осталось бы больше времени, чтобы придумать окончательный выход из положения. Но я явился и смутил королеву, поставил приговор под сомнение. Не будь Леонидас таким высокомерным ослом, он, вероятно, был бы уже на полпути к трону. Но он погиб, королева ослаблена, и всё-таки кто-то решил, что до сих пор может заставить заговор работать.
– Остаётся только туз стрел, – сказал Колфакс. – Ты сказал, что тузы – это эмоции.
Я поднял золотого изгоя и перевернул в руке, прежде чем маршал успел договорить.
– Нам нужно узнать, кто он такой. Человек, который стоит за Леонидасом, за всем этим. Некто, кто был рядом с самого начала. Некто могущественный. Но не желающий трона… Не для себя. Значит, не потенциальный король. – Я бросил карту на стол. – Заговорщик.
– Заговорщик, решивший стать королём, – сказал Колфакс.
Я кивнул. Заговор, на который уходят годы. Медленный, постепенный захват власти, который восстановит военный закон Дарома. Всё могло произойти почти безболезненно, если бы я не сунул нос. Теперь, если королева не отречётся от престола, процесс будет долгим и кровавым.
Маршал наклонился ко мне, продемонстрировав каждую морщину и жилку на старом лице.
– Всё ещё плетёшь интриги, наставник в картах?
– О чём вы? – быстро спросил я.
Он покачал головой и улыбнулся.
– Ты хороший актёр, малыш. Очень убедительный. Мне особенно нравится, как тщательно ты стараешься, чтобы я приходил к собственным выводам. Делаешь всё, чтобы показалось, будто это моя идея, верно?
