– Передачи Новой британской радиостанции?
– Именно. Мой начальник считает, что в ее эфирах передают зашифрованные сообщения для пятой колонны.
– Да, мы тоже об этом думали, – признался Бен.
– А вам никогда не попадалась среди вещей арестованных членов пятой колонны брошюрка с кодовыми словами?
Бен улыбнулся:
– Вряд ли они хотят облегчить нам задачу.
Памела вздохнула:
– Беда в том, что мы не знаем, с чего начать. Если зашифрованные сообщения адресованы обычным людям, которые поддерживают Германию, тогда шифры должны быть довольно простыми. Не такими сложными, как те, с помощью которых немцы посылают сообщения самолетам и судам.
– А ты и над ними работала? – удивился Бен.
– Немного. Правда, я занималась не столько расшифровкой, сколько переводами. Но среди здешних ребят попадаются потрясающе умные. И мне, наверное, нельзя об этом распространяться даже при тебе.
– Ты одна трудишься над этим заданием?
– Нет, нас двое. Но моего коллеги здесь нет, он сегодня слушает радио на станции. Поначалу нам присылали распечатки, но я заподозрила, что мы, возможно, что-то упускаем, поскольку не слышим интонацию, кашель, даже музыку, которую они вставляют между новостями и комментариями.
– Интересно, – кивнул Бен. – И что вам удалось выяснить?
– Вот последние распечатки с нашими пометками, – Памела указала на стол, – они всегда завершают эфир сообщениями якобы от наших военнопленных в немецких лагерях. Ну, ты знаешь, бодрые речи о том, как хорошо с ними обращаются. Вот я и подумала – настоящие ли это люди и адреса или какие-то шифровки.
Бен заглянул через ее плечо в бумаги. Его остро волновала ее близость, легкий свежий аромат ее волос.
– То есть ты хочешь, чтобы мы проверили имена, личные номера и адреса?
– Именно.
– Думаю, это будет несложно. – Бен стал читать текст. – Какую чушь они несут. Неужели кто-то этому верит?
– Мой начальник утверждает, что такие люди есть. Новости и комментарии питают их глубочайшие страхи – за детей и перед возможным голодом.
– А что это за ноты?
– Это еще одна гипотеза: мы предположили, что музыкальные отрывки имеют какое-то значение. Парень, с которым я работаю, довольно хорошо разбирается в музыке. Он и определил, что именно было сыграно. Единственная мелодия, которая, как нам кажется, может иметь значение, – «Королевский фейерверк».
– Ого, ну конечно. Кто-то намерен подложить бомбу под короля?
– Вот-вот. До вас не доходили такие слухи?
– Доходили, и не раз. Ничего определенного, но… А что говорили после этого отрывка?
Памела пошуршала страницами.
– Вот, – сказала она.
– «Наш великий немецкий композитор Гендель сочинил эту музыку для вашего английского короля, что доказывает глубокую и непрерывную дружбу между нашими странами и демонстрирует, какие бесценные шедевры мы создаем, когда не враждуем». – Бен остановился. – Вроде не за что зацепиться. Ни дат, ни мест. Ничего конкретного.
– Знаю, – согласилась Памела. – Мы это читали и перечитывали, заменяли буквы, выделяли слова. Ничего.
– Получается, играют в основном Бетховена и Баха? – Бен провел пальцем по строчкам.
– И еще пару фрагментов из Вагнера, очень громких и заунывных. Мой товарищ Квакки, который разбирается в таких вещах, утверждает, что все они взяты из разных опер, которые входят в цикл «Кольцо Нибелунга».
– Как ты сказала? – вдруг вскрикнул Бен.
– Что эти отрывки – часть цикла «Кольцо Нибелунга».
– Господи. Вот оно! Послушай, Памма, я не знаю, как много можно тебе доверить, но мы следим за секретной группой, которая активно сотрудничает с Германией. Это в основном аристократы, и они называют себя «Кольцом».
– Ух ты! – восхитилась Памела. – Значит, это их позывной. Он как будто указывает: «Внимательно слушайте следующее сообщение».
– Похоже на то. – Бен пробежал вниз по странице дрожащим от волнения пальцем. – «Сержант Джим Винчестер, порядковый номер 248403. Сообщение для миссис Джоан Винчестер, дом 1, Милтон-Корт, Шеффилд». Должно быть, это оно и есть, Памма! Спорим, что это указания для их связного в Винчестере или координаты заседания в Винчестере, а номера означают дату, номер телефона или номер дома.
Глаза Памелы зажглись.
– Гениально!
– Мне надо все это переписать и взять с собой. Вероятно, некоторые имена и адреса окажутся достоверными, чтобы сбить нас со следа. Но те, что следуют за Вагнером, содержат информацию. Кто-то повыше должностью, чем я, разберется, о чем и о ком это. А отрывки из Вагнера не стали появляться чаще в последнее время?
– Мы только недавно начали слушать сами, раньше просто читали распечатки, так что не могу сказать. Возможно, Вагнера играют уже давно.
– А ты не замечала, число 1461 ни разу не возникало?
– Не припоминаю… – Она наморщила лоб. – Разве что в середине порядкового номера подлиннее.
– Давай я сам проверю, – предложил Бен.
– Садись. – Она пересекла комнату, подошла к другому столу и принесла блокнот и авторучку. – Я помогу тебе переписывать.
Они уселись рядом и дружно принялись за работу.
– Ты придешь на вечеринку к Джереми? – спросила через какое-то время Памела.
– Да, я сказал ему, что приду.
– Наверняка будет весело.
– Надеюсь. Я буду с девушкой.
– С девушкой? – Памела вскинула голову.
Бен кивнул.
– Не уверен, что это было мудрое решение, но Джереми, можно сказать, сам ее пригласил, а ей так хотелось попасть на вечеринку, что я уже не мог пойти на попятный.
– Хорошая девушка?
– Да я ее почти не знаю. Может оказаться, что у нее слишком уж много… энтузиазма… на мой вкус.
Памела рассмеялась:
– Хочешь сказать, она сразу рвется обниматься?
Бен покраснел.
– Вообще-то я имел в виду, что она может начать громко восторгаться. Ее совершенно ошеломило известие, что там будут гости из титулованных семей. Да и Джереми явно произвел на нее впечатление.
– Ну что ж тут удивительного, – кивнула Памела. И, помолчав, спросила: – Бен, а тебе не кажется, что он изменился? С тех пор как вернулся?
– Я с ним почти не разговаривал, так что затрудняюсь ответить, но мне он показался, как бы это сказать, более жестким. Сразу видно, человек повидал немало. И, наверное, растерял былую веселость.
– Мне кажется, он очень повзрослел – был мальчик, стал мужчина. Да и в лагере нахлебался горя, а потом еще и побег. Неудивительно, что он уже не такой веселый и беззаботный, как раньше, – согласилась Памела.
