— Вчера за ужином она так налегала на шампанское.., любо-дорого смотреть. От шампанского ей не становилось плохо?
— Напротив, от шампанского ей становилось очень хорошо! Воодушевлялась, приходила в замечательное настроение и потом отлично спала. Умерла скоропостижно? Может, у вас там, в Варшаве, какие вирусы свирепствуют? К вирусам она была излишне чувствительна, поэтому они ее избегали. То есть, она избегала, то есть.., ох, совсем запутался.
— И я им не удивляюсь! — пробормотала Фелиция вполголоса и громко закончила:
— Значит, никакими болезнями она не страдала, и, причин для смерти у нее не было. Благодарю вас.
— Я позвоню! — пролепетал взволнованный Войцеховский. — Хотел бы знать, что покажет.., гм... специальное обследование...
Положив трубку, Фелиция с надеждой взглянула на доктора Малика. Разговор с Войцеховским он слышал, на сей раз слышимость была отличная, Войцеховский гремел на всю гостиную. Доктор в свою очередь взглянул на Фелицию, и в его взгляде выразилось еще больше сочувствия.
— Ничего не поделаешь. Даже учитывая возраст усопшей, не имею права дать справку о смерти. Придется-таки позвонить в полицию, увы, это является моим долгом...
* * *
После успешной ликвидации грандиозной финансовой аферы некий Эдик Бежан, сотрудник полиции, был переведен из отдела экономических преступлений в отдел особо тяжких уголовных преступлений. Переведен с повышением, теперь он стал старшим комиссаром. Информация о скоропостижной кончине совершенно здорового человека была получена им в рекордно короткое время, но особого волнения не вызвала — в конце концов, проживший на свете восемьдесят восемь лет человек получает определенное право покинуть сей бренный мир.
Однако уголовно-процессуальный кодекс для того и существует, чтобы его требования выполнялись.
Опять же в рекордно короткое время тело усопшей было доставлено в прозекторскую для проведения вскрытия, после чего Эдик некоторое время раздумывал, не посетить ли самому дом, где скончалась Ванда Паркер, тем более что тот находился на пути к его собственному. Жена старшего комиссара в этот день находилась на дежурстве в своей больнице, дома его никто не ждал, увы. Комиссар по-прежнему любил жену, ценил ее общество, и пребывать дома в одиночестве удовольствия не доставляло. И даже свои дежурства в отделе старался совмещать с ее дежурствами в больнице, чтобы не так страдать. Даже иногда удавалось проводить вместе воскресенья.
Спрятав в шкаф пока еще тощую папку с делом Ванды Паркер — всего одна бумажка, рапорт дежурного полицейского о смерти пожилой женщины, — комиссар вышел из кабинета.
* * *
Добрый доктор Малик по собственному почину дождался прибытия санитарной машины, сам переговорил с полицейским врачом, избавив от этой неприятной процедуры своих пациентов, и только потом отправился домой. В случае необходимости, заботливо предупредил доктор сестер Вуйчицких, он всегда к их услугам, будет дома, достаточно позвонить.
Доротка вернулась в тот момент, когда из их дома выносили носилки с чьим-то неподвижным телом, прикрытым накидкой. Пораженная Доротка застыла.
— Езус-Мария, что это? — только и могла выговорить девушка.
— Твоя крестная бабуля, — холодно информировала стоявшая в дверях дома Фелиция.
— Почему? Что случилось?
— Ничего. Умерла.
Девушка явно не могла осознать того, что случилось, но и расспрашивать тоже она была не в состоянии. Фелиция чуть ли не силой втолкнула племянницу в дом.
— Принцесса конечно же явилась на готовенькое! — ядовито приветствовала Меланья появление девушки. — Сегодня суббота, издательства не работают, лекций нет. Интересно, где ты шлялась до сих пор? Не могла явиться раньше?
— Зачем? — наивно удивилась Сильвия. — Ведь Вандзи бы все равно не воскресила. — И обратилась к Доротке:
— Голодная, небось? Пообедаешь?
Хотя какой обед, ужин скоро, а пока можешь заварить себе чаю. А заодно и нам.
Заваривание чая было знакомой процедурой, делать это Доротка могла и в бесчувственном состоянии. Автоматически заварила чай и, когда с уставленным стаканами подносом вошла в столовую, уже обрела способность формулировать мысли.
— Что же все-таки произошло с крестной? Последствия вчерашнего приема или еще что? Она и в самом деле умерла?
— Нет, ее живехонькой вынесли в брезенте! — съязвила Фелиция.
— Это был не брезент, а пластиковая накидка, — вежливо поправил благодетельницу Мартинек.
Доротка в отчаянии переводила глаза с тетки на парня и обратно.
— Не верю! — крикнула она. — Не может этого быть! — И бросилась наверх, чтобы убедиться, наверное, собственными глазами, что сейчас ее не разыгрывают.
Дверь в бывшую ее комнату была распахнута настежь, комната пуста, крестной бабули и в самом деле нет. Но ведь она могла и уйти куда-то по своим делам, а эти.., эти просто издеваются над ней!
Войдя в комнату, Доротка распахнула дверцу шкафа: и манто, и пальто бабули висели на своих местах. Неужели ее действительно вынесли на носилках в брезенте или как его там...
— Мне самой интересно, что покажет вскрытие, — говорила внизу Фелиция. — Возможно, инсульт...
— У нее же давление низкое, — напомнила Меланья. — Как у молодой девушки.
— Тогда и не знаю... Разве что наша Сильвия ее отравила, вот только не знаю чем...
— Может, наш климат ее убил? — высказала Сильвия робкую надежду.
— Нас же не убивает, а она полсвета пролетела — и ничего.
— Мы привычные, а наш воздух — сама знаешь. И вода. Никто не видел, может, она из-под крана напилась? Помереть недолго, особенно человеку непривычному.
— Господи, да скажите же толком! — взмолилась Доротка. — Крестная была больна? И кто сегодня был при ней? Как она себя чувствовала? Может, после вчерашнего.., может, перепила шампанского.., да говорите же!
Сильвия сжалилась над племянницей.
— А что говорить? Спала она и спала, завтрак проспала, обед проспала, ну Фелиция и отправилась к ней, чтобы разбудить хоть на ужин. Смотрит, а она уже померла.
— Вы доктора вызывали?
— Был доктор Малик и понять не мог, от чего...
— Я опять поговорила с Войцеховским, — пояснила Фелиция, — спросила, не болела ли Вандзя чем. Тот сказал — здорова, как бык.
— ..а теперь нам придется ее похоронить.
— ..хотим мы этого или нет...
— вот почему не тарабанила...
Теперь все три тетки заговорили одновременно.
Доротка не знала, кого слушать, совершенно сбитая с толку. Фелиция вдруг вспомнила:
