— Поручик, вы целы? С вами всё в порядке?
Ничего со мной не в порядке. Устал я, словно чёрт, который без перекуров в котлах с грешниками кипяток шурует.
Открыл глаза — пассажир мой в мою сторону перевесился, наклонился, руку к плечу протянул. Заметил, что я глаза открыл, убрал ладонь.
— Нормально всё. Вас-то птицы не зацепили?
— Бог миловал. Вам помочь вылезти?
— Благодарю, не нужно. Я сам.
Спрыгнул на землю, пошёл вокруг самолёта, рассматривая повреждения. Несколько дыр в верхней плоскости ободранными краями лохматятся, клочья перьев и пятна крови на переднем нижнем лонжероне, причудливой спиралью короткий обрывок расчалки из плоскости торчит. Длинный же конец свободно свисает и за крылом тянется по земле. Покачал крыло вверх-вниз, пошёл дальше. Внимательно и тщательно осмотрел мотор и винт. Здесь повезло, никаких повреждений. А если бы оборванный трос в двигатель попал? Брр. Мне вот интересно, почему-то раньше птицы с озера не взлетали. Ни при взлёте, ни при посадке. А тут словно кто вспугнул их. Не на моего ли пассажира покушались? Жаль, не посмотрел в ту сторону, может, и заметил бы кого в кустах камыша? Вряд ли. Не дураки же там сидели. Если сидели, конечно. А мысль интересная, стоит над ней хорошо подумать.
— Никак отлетались, поручик?
Мой генерал не отходит, хвостом за мной следует, все движения в точности повторяет, даже крыло так же покачал.
— Почему? Ничего страшного.
— И починить сможете? Или флотские мастерские придётся привлекать?
— Конечно, смогу. Трос у меня есть. Нам повезло, что крепления не вырвало. Вот тогда бы пришлось что-то придумывать. Да всё равно выкрутились бы. Только тогда мастерские бы и понадобились, помогли бы с ремонтом. Главное — винт и мотор целые. И колёса со стойками не поломались.
— А ловко вы управились с посадкой. Я уж перекреститься успел разок да начал молитву читать. Думал, всё, отлетался раб божий Сергей. Теперь понимаю, почему именно вас ко мне откомандировали. Вы отличный пилот.
— Ваше превосходительство…
— Голубчик, после сегодняшнего можете меня просто по имени-отчеству называть. Наедине само собой. Понимаете? Честь имею представиться. Остроумов Сергей Васильевич, военный инженер, инспектор Морской строительной части адмиралтейства.
— Благодарю. Понимаю. Так вот, Сергей Васильевич, с ремонтом понятно. Пока есть такая возможность, хочу свои соображения высказать. Почему бы нам в полёт фотоаппарат не брать? Ведь сверху можно прекрасно всё фотографировать.
— Интересные у вас соображения. Сами придумали?
— Слышал от кого-то. Не помню уже и от кого. Но идея заинтересовала.
— Да, идея интересная и, главное, своевременная. Сколько вам времени на ремонт потребуется? День? Не преувеличиваете? — обернулся на высыпавшую из-за угла казарменного здания группу офицеров. — Ну, наконец-то! Вот и встречающие объявились. Может, всё-таки лучше будет насчёт мастерских распорядиться?
— Мастерские ни к чему. Масло поменяю да залатаю прорехи в крыльях сам. А вот для натяжки тросов мне бы лучше помощника какого-нибудь толкового прислать.
В свете пришедших мне в голову подозрений лучше обойдусь своими силами. Так оно надёжнее будет…
— Сейчас же и распоряжусь, — развернулся к группе встречающих Остроумов. И сразу же, не обращая никакого внимания на вытянувшихся в струнку офицеров, прерывая доклад старшего из них, начал командовать:
— Господа, форменное безобразие у вас тут творится. Развели натуральный курятник на озере. Инспектора и аэроплан чуть не угробили. Если бы не умение господина поручика, то не знаю, что бы со всеми вами было. Полетели бы головушки с плеч после такого разгильдяйства. Где это видано, инспектора во время проверки не уберечь! — покачал головой, оглядел недоумевающих от неожиданной и, казалось, незаслуженной выволочки офицеров, усмехнулся. — Вы их хоть распугивайте перед нашей посадкой. Постреляйте в воздух, что ли. Фёдор Карлович, что с моими просьбами?
— Всё исполнено. Компас подобрали. Вот инженер порта с механиками, они всё и установят. И потребный для работы инструмент у них с собой имеется.
— Хоть в этом не подвели. Направьте всех в распоряжение господина поручика. Пусть и в ремонте потребную помощь окажут. И с этими птицами придумайте уж что-нибудь, Фёдор Карлович…
Самолёт мы отремонтировали быстро. И компас установили. Флотские нам самый маленький подобрали. Но всё равно по мне так очень большой. И хорошо, что я с собой из Пскова на всякий случай всё самое необходимое для срочного ремонта прихватил. Здесь-то ни материала на заплатки, ни клея с лаком не найти. Хотя воздухоплаватели в Ревеле точно есть. Но идти и налаживать нужные связи сегодня точно нет сил.
И с тросом разобрались, заменили оборванный на новый из моих запасов и натянули его должным образом. Заодно поменяли масло в моторе и полностью дозаправили бензином. Ещё раз, более тщательно, вдвоём с инженером осмотрели весь самолёт, особенно стойки колёс. На удивление, больше никаких поломок не обнаружилось. Легко отделались. А на винте всё-таки нашлось несколько размазанных бледных и оттого незаметных мазков крови. Инженер их нашёл, обратив внимание на прилипшие к лакированному дереву пёрышки. На моё счастье — маленькая птичка попалась. Если бы что-то вроде чайки или утки, винт бы разлетелся. Наверное. Это лишь предположение, но пусть оно таким дальше и останется. На практике проверять его как-то не хочется.
Солдатики принесли несколько вёдер тёплой воды и под моим строгим присмотром отдраили аэроплан. Смыли и засохшую кровь, и налипшую мошкару.
Наконец-то я остался один. Отступил на десяток шагов в сторону, оглядел со стороны самолёт — всё-таки красивый для этого времени аппарат.
Развернулся и пошёл в сторону знакомой гостиницы, кивнул вытянувшемуся часовому:
— Охраняй, братец.
И ушёл, завернул за кирпичный угол приземистого строения. В том же самом номере переоделся в чистое, спустился в ресторан, заказал маленький графинчик и употребил его содержимое под хороший кусок отлично прожаренного мяса. И под гарнир, само собой. Вот, к моему огромному сожалению, солёного огурчика здесь не было. Не трактир, как мне объяснили, а приличное заведение. Глупости какие. Не может такого быть, чтобы на кухне и солёных огурцов не было. Настаивать не стал, ещё раз внимательно изучил меню и на самом деле не обнаружил ничего, где бы они использовались. Странно, ну да и ладно. И так хорошо сижу. Гостиничка маленькая, соответственно и ресторанный зал небольшой, десяток столиков насчитал. Кроме меня никого больше и нет, поэтому и позволил себе озвучить удивление по поводу отсутствия солёных огурчиков. Так бы точно промолчал.
Значит, мой пассажир инспектирует строительство. И деньги здесь замешаны просто огромные. Может быть, попытка его устранения? Может, почему бы нет? Если всё на самом деле так, что мне делать? Генерала предупредить? Вряд ли он в такое поверит. Но попробовать можно. И самому внимательнее стоит быть. Аэроплан перед вылетом тщательно проверять. Можно ещё на горловину бака метки нанести, лишь одному мне понятные. Сразу будет видно, открывали её в моё отсутствие или нет. Качество самого бензина? С этим сложнее, но можно первую бочку возвращать назад под предлогом некондиции. Паранойя? Да и ладно.
