— Вахмистр, отставить!
Миша поворачивает ко мне голову, и понимание появляется в его глазах. Отлипает от пулемёта. Хорошо, что сразу пришёл в себя, что вспомнил, к чему мы готовились.
Прохожу рядом с кораблями, вижу, как моряки задирают к нам головы, провожают взглядами. Некоторые даже руками машут. Сейчас мы вам помашем. Сверху. От души.
Разворачиваюсь по большому кругу и ещё раз оборачиваюсь к своему стрелку. Нужно же убедиться, что он полностью в порядке и что в этот раз не оплошает. Вижу чуть виноватые и одновременно решительные глаза, фиксирую положение рук Михаила. Сейчас они должны лежать на борту. Именно здесь они и находятся. Господи, пусть всё у нас получится!
Выхожу точно в створ замыкающего крейсера. Держу боевой на корму с минами. Убираю на всякий случай ноги с педалей, корректирую окончательный курс с учётом ветра и выдерживаю высоту. Идём чуть-чуть боком. Догоняем корабль, корма с суетящимся народом оказывается под носом, наклоняю голову и смотрю вниз через борт. Поднимаю левую ладонь, по этой команде Михаил должен положить ладони на механизм сброса.
Пора! Резко бросаю ладонь вниз и чётко чувствую, как вздрагивает самолёт и немного подпрыгивает вверх. Ушли бомбы! Отработал механизм сброса! Теперь бы взрыватели сработали! А я продолжаю выдерживать курс. Пройдём над крейсером, так и окажемся на удобной позиции для обстрела из пулемёта первого корабля. В очередной раз здорово пожалел, что все бомбы в мастерских не успели сделать. Как бы сейчас они мне пригодились…
Тянутся секунды, тянутся. Хоть и ожидал взрыва, а всё равно он оказался полностью неожиданным. Рвануло так, что даже испугался, плечи сжались. Что-то очень уж сильный взрыв. Вцепился в ручку, ноги на педалях, по спине пот течёт, страшно, аж жуть. Взрывная волна догоняет аэроплан, подбрасывает вверх, и мы какое-то время летим горбом вперёд с несколько поднятым хвостом. Кое-как выравниваемся как раз на траверзе первого корабля, и за спиной оживает пулемёт. Не могу удержаться и смотрю вниз. Вижу, как пули лупят по железу, искорки даже отсюда видны. Мой стрелок поправляет прицел, и свинцовая очередь вгрызается в скопление замерших людей на корме. Магазин быстро заканчивается, тарахтение за спиной обрывается. Сейчас перезарядимся и продолжим. Рука валит самолёт в крутой крен, но сразу же спохватываюсь и меняю угол на меньший. Нечего ерундой заниматься. Пусть Михаил магазин меняет в спокойной обстановке. Хотя насчёт спокойной я несколько преувеличил.
Ложусь на обратный курс и с огромным удовлетворением наблюдаю сильный пожар на корме первого крейсера. Дым так и валит.
Снова тарахтит пулемёт за спиной, я боком подхожу ближе к крейсеру. А что они могут сделать нам в ответ?
Ничего. Бортового зенитного оружия пока нет, из своих пушек по нам стрелять не смогут, если только из своего личного оружия? Так пока сообразят. Да и наверняка оно под замком. На моей стороне фактор внезапности. Никто ещё в этом времени не действовал так нагло, не ждут от аэропланов ничего плохого и подобного. То есть не ждали. Теперь будут.
Ого, корма как разворочена. Это что получается, мина какая-нибудь взорвалась? Так это вообще прекрасно! Жаль, фотоаппарата нет, денег пожалел… Сейчас бы как раз и пригодилась сия штуковина! Ладно, пора снова разворачиваться и выполнять очередной проход. Магазинов у нас много. Жаль, что на первом корабле бомбы не взорвались. Не повезло…
Ревель
Адмирал Эссен поднимает глаза на своего адъютанта:
— Они там что, с ума все посходили? — и вслух читает очередную телеграмму из Либавы. — Лётчик вступил в бой с двумя немецкими крейсерами. Наблюдаю сильный взрыв и пожар на корме «Магдебурга». Пилоты обстреливают корабли из пулемётов… Это что такое? Ну, Грачёв, ну… Ай да молодец поручик!
Глава 14
Сделать больше трёх проходов вдоль крейсеров нам не дали. Немцы быстро сориентировались. Сначала по нам гулко вдарили из пушки и почти ведь попали, черти. Снаряд провыл где-то внизу, под колёсами. Даже показалось, что я вижу его полёт краем глаза. Мелькнуло нечто тёмное в воздухе, оставляющее за собой взбаламученный след измятого пространства, заставило неосознанно вздрогнуть и поджать ноги.
Пришлось крутым разворотом подойти ближе к кораблям и резко набрать высоту. Углов-то возвышения артиллерии я не знаю, насколько они могут орудийные стволы к зениту поднять? А жерло той самой, из которой и был произведён выстрел, словно прямо в меня смотрит, так и выцеливает хищным жалом. Далеко? Ничего подобного, рукой дотянуться можно. Вот такие непередаваемые ощущения, когда по тебе корабельная артиллерия палит.
После этой неудачной, для немцев само собой, попытки и засверкали внизу редкие вспышки выстрелов. Заставили нас убраться ещё выше, начать маневрировать, и очень быстро превратились в интенсивный и плотный обстрел.
Подозрительно метко немцы стреляют. А ведь читал когда-то, что по летящему самолёту в этом времени местным воякам попасть очень трудно было. Врали, получается? Или для красного словца ввели читателей в заблуждение… Потому как слишком уж быстро, буквально за несколько мгновений у нас в крыльях появились характерные пулевые пробоины, а потом и фюзеляжу досталось. Словно горстью гороха осыпали. Дёрнулась в ладони ручка управления, заставив сердце пропустить очередной удар. Лишь бы не перебили трос. Зря я хлебалом щёлкаю, так ведь могут и в мотор нам засадить, и в бензобак, не говоря уже о нас самих, таких мягкотелых. Утку на лету и здесь сбивать умеют. А мы та же самая утка, только размерами немного больше. Так что не стоит всему прочитанному слепо верить.
Нет, такое кино нам не нужно, и я отвернул в сторону с постоянным набором высоты, пошёл змейкой. Понимаю, что со снижением получилось бы быстрее уйти, но там наготове корабельная артиллерия. Вдруг достанут? Очень напрягают моё разыгравшееся воображение такие умельцы.
Пулемёт за спиной огрызнулся в ответ на выстрелы парой длинных очередей и окончательно замолк.
Вроде бы как достаточно отлетели от крейсеров, можно разворачиваться на обратный курс. Напоследок бросил довольный взгляд на исходящий густым чёрным дымом четырёхтрубный крейсер. Горит, серый! И я заложил крутой вираж. Кричать хочется от успеха.
Жаль, что не получится над Либавой пройти. Очень уж захотелось с триумфом над городом пролететь. Прямо-таки какое-то нездоровое шевеление в душе возникло. Даже представил на секунду, как мы летим над улицами, все из себя такие герои, а внизу восхищённые горожане чепчики в воздух подбрасывают. Горожанки, так оно точнее будет. Ну и защитники, само собой. Представил и не удержался, всё-таки сплюнул досадно за борт. На самого себя досадуя, на свои идиотские, а главное, очень уж своевременные мысли. Работай дальше, думай, мечтатель. Плоскости словно решето, каким-то чудом в мотор и баки не попали, слава тебе господи. Так что лучше нам не разгоняться, чтобы обшивку воздушным потоком не сорвало. А что Михаил молчит?
Обернулся через плечо — живой! Только что-то бледновато выглядит мой стрелок. Но вроде бы как улыбается в ответ, подмигивает даже довольно.
