– Ты не поверишь…
Бред. Это галлюцинация и бред, вызванный наркотиком. Такого просто быть не может. Она материалист! Закоснелый материалист!
– Эй, Кузнечик! – По щекам лупили, и довольно сильно. – Дыши!
И Алан вдохнул. Сипло, громко, жадно. И сразу же закашлялся, ощущая боль под ребрами.
– Оська, что произошло?
Глаза открывать не хотелось, хотелось лежать в позе зародыша и не шевелиться.
– Ты чуть не умер. Но Оська тебя спас! А Вадий грозился выпороть при следующей встрече. Я бы на твоем месте не ходил больше гулять в астрал, чтобы не встретить там гневного Темного. Он хотел утащить тебя в новое тело, но верный шут помешал!
Оська радостно захихикал.
– Не смешно. У нас получилось?
– Узнаем, когда Винчик откроет глазки. Ты уже отпусти Руку, хватит его тискать, а то подданные заподозрят императора в нездоровых наклонностях!
Шут заржал, и Алан услышал топот маленьких ножек.
– Откуда в тебе столько здоровья?
Алан со стоном сел, отодвинулся от трупа Алвиса, с тоской посмотрел на стул и понял, что не дотянется. Пришлось переворачиваться на живот, становиться на колени и только потом, помогая себе руками, подниматься. Оська в это время колотил в дверь.
– Вороненок, вина и мяса! И отопри нас немедленно!
Дверь распахнулась в тот момент, когда Алан озирался в поисках короны.
– Я опять ее уронил, – пожаловался он встревоженному Рэю. – Как думаешь, может, это знак?
– Привязать веревочками за уши? – беззлобно пошутил Рэй, подставляя воспитаннику плечо. – Домой?
– Во дворец.
– Ну, дык я и говорю, домой, – пробурчал великан и, бережно поддерживая Алана за пояс, повел на выход. – Вот скажите мне, кир Алан, какого Темного вы тут натворили?
– Тс-с-с, Рэй… – Алан попробовал улыбнуться, но щеку свело, и вместо улыбки вышел звериный оскал. – Не ругайся нашим покровителем, а то еще услышит. Как Винсент?
– В себя не приходит, но дышит. Лекарь с ним и парни из его команды.
– Это хорошо. Это очень хорошо. Помести его рядом с моей спальней. У меня есть спальня?
– Целое крыло, – хмыкнул верный Рэй и осторожно отстранился. – Негоже, если вашу слабость воины увидят, – чуть виновато произнес он, не глядя Алану в глаза. – Вы дальше уж сами, чтоб имудж, значит, не поганить.
Алан на мгновение прикрыл глаза и тихонько рассмеялся.
– Такого идиотского восшествия на престол в этом мире точно еще не видели.
– А когда у вас было по-другому? – философски изрек Рэй, распахивая перед императором двери. – Все у вас как не у людей, кир Алан. Как трон, так жертва богам. За Осколок Нанни отдали, за фронтир наших сколько полегло, герцогство Неженка откупил, а вот трон предков большей кровью пришлось омыть. Вадий будет доволен.
В этом Алан даже не сомневался, особенно, если испытания пройдут успешно.
– Я сделал все, что мог, Рэй, – тихо произнес он, глядя на ясное звездное небо и ощущая в воздухе легкий запах сандала. Благодарно кивнул, когда Лис набросил на плечи теплый плащ. – Остается только уповать на Отца Небесного.
И его двух упрямых протеже. Голова болела, мысли постоянно возвращались к событиям дня, где-то в глубине души сидел страх, вдруг не получится, но Алан гнал его от себя. Не время! Он не будет думать о плохом, только позитивное мышление. У них все получилось. Даже сомневаться не стоит!
– Во дворец. Ночь только начинается, а у нас много работы.
Восемь дней спустя
– Оська, завари своего волшебного чая.
Алан потер красные глаза и отложил в сторону исписанный мелким округлым почерком серый лист. Когда он нормально спал? Кажется, на последнем привале перед въездом в столицу.
– Алан-балан, ты станешь наркоманом. – Даже неунывающий шут выглядел уставшим и заспанным. – Нельзя так часто пить травку бодрости. Давай я тебе лучше пошучу о чем-нибудь, ты посмеешься, и спать перехочется.
– Пошути, но траву завари все же.
– Герцог Верги вчера встречался с послом Мирии.
Шут зевнул и полез в поясной кошель, где хранил пакетики с травами.
– Я в курсе. – Алан на мгновение прикрыл глаза. – Читал доклад.
– А ты в курсе, что герцог сказал послу, что он возглавляет оппозицию? – Оська зажег под треногой свечу, водрузил сверху медный ковшик, сыпанул в него несколько щепоток сухой травы, долил воду и еще раз громко зевнул. – Мирийцы подарили ему золотой браслет.
– Ага…
Алан потер щеки. Не мешало бы побриться, но…
Эх, Берт, Берт, как же так…
Суд над храмовниками был открытым, и любой желающий мог присутствовать на объявлении приговора. За три дня Храм лишился верхушки. Смерть Берта Алан не простил. Единственная уступка, на которую пошел император, замена казни через сожжение на яд. Да и то лишь потому, что ему приснился отец Жириш и попросил достойной смерти для «глупых щенков».
Официально Храм обвинили в заговоре, предательстве и сговоре с врагами Галендаса. Наместник и его Длань были вписаны в Книгу скорби как борцы за справедливость и процветание империи Галендас, их портреты украсили стены дворцовой часовни чуть пониже лика Отца Небесного и двух его сыновей. Приближенных Алан назначил сам…
– Брат Эдар отписался? – спросил он у шута.
– Ты о главе Искореняющих? – округлил глаза шут. – Скажи мне, Алан-балан, почему ты помиловал меченого, да еще и наградил его?
– Потому что я могу быть благодарным, – усмехнулся Алан. – Эдар расчистил мне путь к Храму, шут.
– Я знал, что ты знал, но делал вид, что не знал! – Оська ткнул в Алана кулачком. – Хитрюга! Брат Эдар написал, что выполнил указания и завтра представит на одобрение новые «тройки». Защитник, обвинитель и судья. Да ты реформу судебной власти проводишь под шумок! Затейник ты, император!
Шут погрозил пальцем.
– Так время самое подходящее, пока никто опомниться не успел. Кстати, как Наместник я назначил себе в Длани Винсента.
Главное, чтобы он глаза открыл и не превратился в овощ. Винсент так и не пришел в себя, хотя рана начала затягиваться, и температура спала. Рядом с ним постоянно дежурили лекари, поили через трубочку жидкими кашами и водой, обтирали по несколько раз на день, смазывали рану, меняли постель. И никаких признаков, что душа вернулась в тело.
Алан навещал раненого каждый день, выгонял всех из комнаты, садился на пол, прислонившись спиной к кровати, рассказывал о новостях или просто проваливался в полусон, туда, где Викторию всегда ждал Вадий. В эти короткие встречи они почти не разговаривали, просто сидели, обнявшись, и смотрели на закат. Каждый раз закат был в новом месте. На берегу моря, в горах, в пустыне, на заснеженной равнине…
