– Я приказал замуровать Длань в стене.
– Зачем такая жестокость? – отец Крамер чуть заметно скривился.
– Потому что он единственный человек, которого я боюсь. Камеру можно открыть, можно подкупить охранника, можно его заставить выпустить узника, а из могилы, забранной железным щитом и поверх него заложенной камнем, тихо выбраться невозможно. Будь это простой ксен, я бы запер его, как вас, в комнате. Но я знаю, на что способен Длань, и рисковать не намерен. Я остерегаюсь вашей организации, настороженно отношусь к своим соратникам, не верю Наместнику, но Длань я боюсь. Мне ни разу не удалось предсказать его действия.
– Он точно так же говорит о вас, кир Алан, – с мягкой улыбкой произнес Учитель. – У вас много общего.
– У него кувшин воды и запас сухарей, но он умрет, если ответ задержится. Я хочу от вас немного – гарантии неприкосновенности мне, моей семье и моей команде, поддержку или невмешательство Учителей, знания и ответы на вопросы.
– Это какие же?
– Почему я?
– На этот вопрос я могу дать вам ответ прямо сейчас. Ваше появление было предсказано. Вы Разрушитель, кир Алан. А благо или горе принесут ваши действия – пока не ясно.
– Это тоже будет зависеть от исхода наших переговоров. И передайте остальным: если мне придется убить Алвиса и ксенят, я вам этого не прощу. Я уничтожу вас, вашу систему и ваш Храм.
– Именно об этом и говорилось в пророчестве. – Отец Крамер прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана. – Придет Разрушитель и приведет в мир новых богов, и рухнет Храм, погребенный под собственной глупостью. И польется кровь, пойдет брат на брата, запылают костры новой веры, и встанет на страже нового бога город на берегу холодного моря.
– Вот дерьмо! – с чувством произнесла Виктория.
Не каждый день узнаешь, что станешь виновником гражданской войны.
– Мне бы не хотелось, чтобы пророчество сбылось. Я передам остальным ваши требования. – Он пожевал губами. – Кир Алан, сходите в храм, облегчите душу. Не знаю, каким богам вы молитесь, но вам не помешает обратиться к покровителю за поддержкой. – Лицо герцога перекосило, и старый ксен понимающе грустно улыбнулся. – Тогда навестите вашего любовника. Боюсь, что беременной женщине будет сложно выдержать вашу ярость, а ваш раб с удовольствием поможет вам расслабиться. Очень интересный экземпляр, я вам скажу. Давно за ним наблюдаю. Такой талант и… – Он замолчал, увидев непонимание на лице герцога. – Простите, я старый человек и иногда увлекаюсь. В старости, знаете ли, только и остается, что наблюдать и болтать, – с виноватой улыбкой развел руками отец Крамер.
Виктория, прощаясь, слегка склонила голову и вышла в коридор, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Внутри клокотали боль, отчаяние и злость. Злость на тех, кто засунул ее в этот мир, кто дергает за ниточки, преследуя собственные непонятные цели. Сквозняк моментально забрался под вязанную грубую кофту, напомнив, что сейчас зима, а за окном только недавно закончили расчищать дороги. В коридоре Виктория прижалась пылающим лбом к холодной стене, руки тряслись, хотелось биться головой о каменную кладку. Как она выдержала разговор с Учителем и не сорвалась? Чудо, не иначе. Но теперь ее никто не видит, кроме дернувшегося к герцогу Рэя; можно заняться самоедством.
– Вина! И меня не беспокоить! – гаркнул Алан, почти вбегая в свои покои.
Он громко хлопнул дверью перед носом Рэя, но капитан намек проигнорировал и все же зашел следом.
– Сир, может, не стоит?
Рэй смотрел на воспитанника с болью, и этот взгляд вызвал очередной приступ ярости.
– Рэй, я только что приказал убить человека, который пока ничего плохого лично мне не сделал. Возможно, только что я подписал нам всем приговор. И ты хочешь, чтобы я после этого был спокоен?
– От вина только хуже станет, – не согласился Рэй, мрачно глядя на портрет Вадия. – Все верно вы сделали, давно пора было… – он замолчал и, вытащив из-за пазухи морковку, сунул ее в зубы. – Может, поспать ляжете?
Виктория вылупилась на Рэя в попытке осознать, что он ей сказал. Ее лихорадочно мечущийся ум не уловил смысла последнего предложения. Спать? Сейчас? В этом состоянии?
– Да пошли вы все к черту! Даже в собственной крепости я не могу делать то, что мне хочется! – в сердцах заорала она и выскочила из комнаты, на ходу хватая с дивана кожух.
Возле ворот топтался оседланный конь, и Алан не раздумывая влетел в седло. От злости это получилось легко и быстро. Хват с Рэем только успели выскочить следом, как герцог уже гнал коня вниз по расчищенной дороге в сторону виднеющегося города.
Мыслей не было, было желание сбежать от себя, от собственной совести, от сочувствующих взглядов. Так тяжело не было, даже когда она приказала вырезать деревни горцев вместе с женщинами и детьми. Тогда это были абстрактные люди, незнакомые ей, а теперь… Чертов Алвис! Чертова манера интриговать за спиной! Чертов Наместник, политика, страна! Будь проклят Вадий, что не дал умереть окончательно!
Герцог распластался на шее коня, не обращая внимания на ледяной ветер, задувающий под расстегнутый кожух, режущий глаза, покрывающий волосы тонким слоем снежной пыли. В нос шибал запах конского пота, но и на это Алан не обращал внимания. Главное – не останавливаться, не думать, не чувствовать, сосредоточиться на том, чтобы удержаться в седле, не вылететь и не сломать шею. Хотя… может, и стоило бы подложить богам такую свинью?
Взмыленный конь вынес в город и помчал по единственной дороге в сторону порта. Навстречу стали попадаться люди. Увидев несущегося на них оскаленного коня, они шарахались на обочину, проваливаясь в снег. Вслед герцогу раздавались проклятия и угрозы. Рассмотреть владетеля в сумасшедшем ездоке было сложно.
Впереди замаячили стены храма, и Виктория дернула поводья, заставляя животное свернуть на небольшую площадь перед входом. Соскользнула со спины тяжело дышащего жеребца, бросила подскочившему нищему:
– Займись!
И бегом взбежала по широким обледеневшим ступеням, чудом не поскользнувшись и не размозжив голову. «Чокнутых боги берегут», – хмыкнула она про себя, распахивая тяжелые двойные двери и вступая в темный холодный зал.
У ликов богов горели свечи. Виктория подошла к изображению Вадия. Черноглазая сволочь смотрела на нее с деревянного полотна и премерзко ухмылялась. Что, гад, думаешь, загнал в угол? Все рассчитал? Интересно, Алвису ты тоже являешься, хренов покровитель? Имя Длани сработало катализатором: вновь нахлынули видения умирающего от голода и обезвоживания Искореняющего… Черт! Черт! Черт! Кулак метнулся вперед, с силой впечатываясь в нарисованное лицо. И еще раз, и еще… пока дерево не треснуло, пока не упали на пол капли крови из разбитых костяшек, пока сильная физическая боль не вытеснила боль душевную. Виктория упала на колени и закрыла лицо дрожащими руками. Как же погано!
– Сир, я заварил травы. Жду в кабинете.
