– Это большой храмовый праздник, – пояснил Рэй, видя непонимание в глазах воспитанника. – Неужто и это не вспомнили?
Алан медленно качнул головой. Плохо, когда не знаешь, да еще забудешь.
– Наместник уйдет на трехдневное взывание, а мы за это время соберем верных вам людей.
– И я успею подтянуться. – Рэй поскреб отросшую бороду. – Быстренько сходим туда-сюда, посадим на трон нужного нам человека да назад.
– Обсудим детали. – Алан подошел к столу, на котором Турен уже расстелил карту материка. – И, Берт, найди Оську!
Оська, вопреки словам Берта, не прятался, он сидел в маленькой комнатушке без окон, где хранились дрова, и, прижавшись ухом к дырочке в стене, нагло подслушивал очень интересный разговор между Валией и взволнованной Эвелин…
– А наша ледышка – большая притворщица, – улыбнулся сам себе шут. – Какое интересное действие вырисовывается, и как поступить бедному шуту? Рассказать Алану – балану или посмотреть, что из всего этого получится?
Он потер нос, скривил губы, словно в раздумье, и опять прильнул ухом к стене.
Желтое пламя нежно обнимало чурки, заигрывало с ними, то вспыхивало ярко, то откатывалось на тлеющие угли, чтобы через мгновение вновь осторожно лизнуть, попробовать на жаркий язык, воспламенить.
Возле камина было жарко, но стоило отойти вглубь комнаты, как Эвелин начинала мерзнуть, не помогала даже меховая тужурка, накинутая поверх шерстяного платья. Девушка сидела за столом, сложив руки в замок, и рассеянно слушала герцогиню Вас’Хантер.
– Эви! – Валия требовательно пристукнула по столешнице ладонью. – Ты же понимаешь, если поведешь себя неверно, всю жизнь будешь ширмой для мужа, который начнет таскать любовниц в свою постель сразу же после свадьбы.
– У тебя так было?
Эвелин замерла, предвкушая ответ. Все, что касалось этой стороны супружеских отношений, вызывало у нее неправильное, стыдное и оттого еще более сильное любопытство.
– Я не знала, откуда дети берутся, нянюшка всегда повторяла, что придет время и эту тайну мне откроет муж, – бесстрастно ответила Валия. – Он и открыл. В первую же ночь после свадьбы.
– Но герцог был намного тебя старше. – Эвелин поежилась то ли от холода, то ли от охватившего ее брезгливого ужаса. – И он был крупным мужчиной. Тебе, наверное, было больно…
– Он постарался консуммировать брак насколько мог безболезненно. – Валия смотрела на огонь, и Эвелин никак не удавалось встретить ее взгляд. – А потом он ушел, пожелав мне спокойной ночи и выразив надежду, что я рожу наследника как можно скорее. На следующий день я узнала от служанки, что герцог провел ночь у любовницы. Он приходил ко мне два раза в неделю, но никогда не оставался на ночь. К счастью, я быстро забеременела и больше никогда не видела мужа в своей спальне.
– Это ужасно! – эмоционально воскликнула Эвелин. – Я так не хочу! Я хочу, чтобы у меня было как у Зиры и герцога. Она сама его соблазнила, ты знаешь? – Глаза девушки загорелись от возбуждения, она эмоционально поправила прядь волос и, не в силах сидеть на месте, вскочила на ноги. – Пришла к нему в комнату и соблазнила! Горянок учат быть женами с детства, а мы тут носимся со своей честью как дуры! Почему мужчинам можно, а нам нельзя? Вон, Турен уже давно завел себе любовницу, и ему никто ни слова не сказал, а он младше меня!
– Потому что ты аристократка, будущая мать следующего короля, твоя честь должна быть безукоризненна, чтобы ни у кого не возникло даже тени сомнения в чистоте крови наследника.
– Ага, скажи это киру Алану! Бастарду короля, между прочим!
– Его мать была из древнего и сильного рода, Эвелин. Сядь! – жестко приказала Валия. – Ты отдашь честь мужу и никогда не будешь ему отказывать ни в каких желаниях, даже если они покажутся тебе грязными и неподобающими! Иначе сама не заметишь, как править будет очередная фаворитка короля, а ты окажешься в какой-нибудь глуши, всеми забытая. Ты меня поняла, Эви? Ты ведь не хочешь, чтобы все узнали твою постыдную тайну? Особенно твой жених.
Голос Валии приобрел жесткость и властность, Эвелин вжала голову в плечи и затравленно помотала головой, глядя на тетушку испуганными глазами.
– Я написала письмо дяде, передашь его послу Ратии во время свадьбы. Здесь изложены мои мысли о дальнейшей судьбе Галендаса. Ты ведь понимаешь, если мой муж возьмет трон, то наследовать должен только Турен. Еще несколько лет, и он вполне сможет взять на себя это бремя.
– А если Зира родит сына, и герцог сделает наследником его? Все же ребенок горянки – это его кровь, да и он ее любит.
– Она никто. Герцог держит ее рядом с собой только ради ребенка. Между ними нет связи, они даже не спят вместе. Если не будет ребенка, то исчезнет и женщина.
– Ты не посмеешь! – испуганно прошептала Эвелин, с ужасом глядя на тетушку.
– Что именно не посмею? – приподняла брови Валия.
– Убить ребенка кира Алана. Если он узнает, он тебя заживо закопает!
– Эвелин, ты глупа. – Валия пристально посмотрела на племянницу. – Разве я сказала, что желаю смерти ребенку?
– Но… как тогда?
– Положимся на волю и помощь Вадия. – Валия осенила себя кругом темного бога. – Твоя задача – приучить мужа считаться с мнением Ратии, моя – удержать трон для Турена.
– И как мне это сделать?
Эвелин сложила руки на груди.
Ей не хотелось думать о политике, хотелось обсуждать наряды, балы, кавалеров… А король Ратии пусть сам решает свои проблемы, ей до них дела нет! Это тетушка ищет выгоды, а она, Эвелин, слишком молода, чтобы думать о будущем. Она о нем потом подумает.
– Каждая женщина играет свою роль, сыграй роль жены и любовницы, служанки и королевы, и Ксан сам принесет тебе все, что ты пожелаешь.
– А если нет?
– Тогда будь глупой и наивной дурочкой, щедрой в постели. Он перестанет считать тебя угрозой…
– А вы с дядей будете давать мне советы? – скептически поинтересовалась Эвелин.
За окном опять шел снег – мелкий, колючий, злой. Прощальная усмешка зимы. Время холодов заканчивалось, и в воздухе уже пахло оттепелью, скоро дороги превратятся в грязь, каменные стены покроются влагой, станет сыро и мерзко, запахнет замерзшая на зиму выгребная яма, у жителей крепости начнутся простуды…
Эвелин хватало ума, чтобы понять, кто попытается через нее дергать за ниточки молодого правителя. И ей это не нравилось, потому что в Ксана она влюбилась, вот так просто, моментально, с первой встречи. Влюбилась в жениха, в придуманные ею сказочные отношения, потому что хотела этого, потому что ждала замужества как избавления. От сырых холодных стен крепости, от постоянного пристального внимания тетушки, от деспотичного герцога, который ни во что ее не ставил, от серой скучной жизни. Эвелин хотела другой жизни: блистать на балах, кружить головы кавалерам, менять наряды и драгоценности, ловить на себе восхищенные взгляды…
