Такая версия обнаружения предполагаемых трупов Гитлера и Евы Браун частично совпадает с секретным документом из архивов ФСБ, с которым нам удалось ознакомиться. Это донесение от 5 мая 1945 года, под которым стоит подпись, в том числе того же солдата Чуракова, и где сообщается об обнаружении двух обугленных тел. Однако там нет никакого упоминания о подполковнике Клименко. Елена Ржевская спрашивает того о причине такого умолчания. На что офицер отвечает просто и кратко: «Я никогда никому не докладывал об этих трупах»
[43].
Что же касается обгоревших тел, обнаруженных 4 мая 1945 года, то Елена Ржевская утверждает, что она сама их видела: «Человеческие останки, обезображенные огнем, почерневшие и страшные, были закутаны в серые одеяла, испачканные землей»
[44].
Был ли Вадис проинформирован об обстоятельствах обнаружения двух трупов? Как бесспорный глава контрразведки по Берлину, он обязан был знать все. Но, даже если он и знал эту версию, его решение скрыть ее вполне понятно. Он не хочет, чтобы Кремль знал об этой фантастической находке. Тем не менее он сильно рискует, скрыв истину. Тем более что все это уже зафиксировано в отчете, отправленном в Москву. А вот эту подробность Вадис не знает, так как советское руководство по заведенному обычаю никогда не информируют одну спецслужбу о действиях и донесениях другой.
Есть еще одно обстоятельство, о котором Вадис умалчивает. Это то, что оба трупа были похищены у 5-й ударной армии, которой Москва поручила осуществлять контроль в квартале, где расположена рейхсканцелярия. Похищены членами его подразделения Смерш. Те решили не оставлять военнослужащим 5-й ударной армии такую ценную добычу. Скрытно, в ночь с 5 на 6 мая, останки были завернуты в одеяла и помещены в ящики из-под боеприпасов. Елена Ржевская участвовала в этом похищении. «[…] Трупы были переброшены через решетку сада и погружены на борт грузовика […]»
[45]. Такое действие как нельзя точнее иллюстрирует абсурдность соперничества и конфликтов внутри советских подразделений.
Спецназовцы Смерша считают, что если это трупы гитлеровской четы, то никто, кроме них, в Берлине не должен знать об этом. 6 мая оба ящика переправлены в новый штаб Смерш, в берлинском районе Бух.
Об этой «краже» Вадис, конечно, не сказал ни слова в своем отчете. Ведь нужно было сохранить тайну о существовании этих трупов.
Но вернемся к его донесению о допросе Менгерсхаузена, который он провел 13 мая 1945 года.
Менгерсхаузен заявил, что опознал трупы мужчины и женщины как рейхсканцлера Германии Гитлера и его жены Евы Браун. Он добавил, что лично видел, как сжигали их трупы 30 апреля при следующих обстоятельствах: 30 апреля с 10 часов утра Менгерсхаузен нес службу по охране имперской канцелярии, патрулируя коридор, где находились кухня и столовая имперской канцелярии. Одновременно он должен был следить за садом бункера Гитлера, который находился в 80 метрах от здания, где был Менгерсхаузен.
Во время патрулирования он встретил адъютанта Гитлера Баура, который сообщил ему о самоубийстве Гитлера и его жены Браун.
Прошло не больше часу после встречи с Бауром, когда, выйдя на террасу – она находилась от бункера метрах в 60–80 – Менгерсхаузен увидел, как из запасного выхода бункера личный адъютант штурмбанфюрер Гюнше и слуга Гитлера штурмбанфюрер Линге вынесли на руках труп Гитлера и положили его в полутора метрах от выхода, затем вернулись и через несколько минут вынесли мертвую Еву Браун, которую положили тут же. В стороне от трупов стояли две банки с бензином. Гюнше и Линге стали обливать трупы бензином и поджигать их.
Когда трупы стали обугливаться, двое мужчин из личной гвардии Гитлера (имена которых ему неизвестны), вылезшие из укрытия, подошли к обгоревшим трупам, положили их в воронку от взрыва и покрыли слоем земли.
Вадис выстраивает всю эту картину, основываясь на единственном свидетельстве немецкого полицейского Харри Менгерсхаузена. Однако сцена, которую тот описывает с такой точностью, происходит довольно далеко от него, метрах в 80. Это большое расстояние, с которого вряд ли можно что-то с точностью разглядеть, а значит идентифицировать. Такое замечание Вадис, конечно, учитывает, что доказывает продолжение его доклада.
На вопрос о том, как он опознал вынесенные из бункера трупы как принадлежащие Гитлеру и его жене Браун, задержанный Менгерсхаузен заявил: «Я узнал Гитлера по лицу, росту и мундиру».
Адъютант СС умудряется даже дать некоторые подробности того, как был одет Гитлер: тот был в черных брюках, галстуке, белой рубашке. Что касается Евы Браун, она была одета в черное платье. «Я видел ее несколько раз в этом платье, – уточнил Менгерсхаузен. – Кроме того, я хорошо знал ее в лицо. Оно был овальное, тонкий прямой нос и светлые волосы. Так что, хорошо зная фрау Браун, я могу утверждать, что именно ее труп вынесли из укрытия».
Конечно же, Вадис не считает, что может убедить начальство на основе единственного свидетельства низшего чина СС. Он отлично это знает, но, как в хорошем детективном романе, он нагнетает тревожное напряжение. У него есть козырь, тот, который должен стать окончательным доказательством, и вот он.
То, что обнаруженные трупы действительно являются трупами Гитлера и его жены, подтверждается показаниями Хойзерманн, ассистентки стоматолога Блашке, который лечил Гитлера, его жену Браун, Геббельса и его семью, а также других руководителей Рейха.
Kетте Хойзерманн, поистине находка Вадиса, его ключевой свидетель. Речь идет о той самой молодой женщине, чью биографию и антропометрическую фотографию нам показывали в ФСБ. Идентификация трупа самого разыскиваемого человека планеты полностью возложена на плечи тридцатилетней ассистентки дантиста.
Но разве это не является еще одним не слишком убедительным свидетельством? У Вадиса нет выбора. Его службы напрасно рыщут по всему Берлину: сам зубной врач Блашке исчез. По словам Хойзерманн, он укрылся в Берхтесгадене, далеко от зоны, контролируемой советскими войсками. И это правда. Блашке будет захвачен американцами. За неимением дантиста Вадис должен довольствоваться его помощницей. Поэтому он старается подчеркнуть высокие качества экспертизы Кетте Хойзерманн.
На допросе она показала, что она несколько раз ассистировала доктору Блашке в лечении зубов Гитлера и Браун. Кроме того, она подробно описала состояние зубов верхней и нижней челюстей Гитлера […].
Только после тщательных проверок, чтобы установить, насколько она хорошо знакома с фактическими данными медицинской карты Гитлера, ассистентке представили его челюсти.
Определив эти мосты и зубы как принадлежащие Гитлеру, Хойзерманн объяснила: «Я утверждаю, что мосты и представленные мне зубы принадлежат Гитлеру по следующим признакам: на верхней представленной мне челюсти я вижу четкий шрам, оставленный бором, когда мы пилили золотой мост, расположенный после 4-го зуба. Мне хорошо знаком этот след, так как операция проводилась осенью 1944 года доктором Блашке с моим участием, чтобы удалить у Гитлера шестой зуб. Кроме того, здесь видны все особенности мостов и зубов Гитлера, о которых я давала показания на допросе».
