Сразу после школы Эмберли двинула по адресу, нацарапанному мелкими буквами на выданной мамашей бумажке, отыскала дом ‒ самое обычное здание, в котором помещения сдавались под мелкие конторы и офисы, ‒ поднялась на нужный этаж и остановилась перед дверью с временной вывеской: «Психологическая консультация. Доктор Нейтан Макфарлан». Звучало слишком уж пафосно, а за пафосом, как известно, частенько прячется лживое или неприглядное нутро.
«Доктор Макфарлан», ‒ сдвинув брови и гордо задрав подбородок, повторила Эмберли беззвучно. Потом встряхнулась, решительно постучала и вошла, но в ту же секунду чуть не выскочила обратно.
Мужчина, сидевший в кресле и подавшийся ей навстречу, оказался тем самым типом, который пялился на Эмберли несколько дней назад из крутого кроссовера. И глаза у него оказались действительно синими… Но какого чёрта!
Девушка шагнула назад.
‒ Подожди! ‒ воскликнул Макфарлан и принялся объяснять торопливо: ‒ Да, это я был возле вашего дома. Но я просто хотел встретиться с твоей мамой.
‒ Зачем? ‒ Эмберли настороженно прищурилась, но отступать не перестала.
‒ Мы с ней давно знакомы. Учились в одной школе.
Его слова походили на правду, да и сам он не казался сейчас ни подозрительным, ни тем более опасным. Выглядел соответствующе профессиональному мозгокопателю: отглаженный костюмчик, галстучек в тон рубашки, доброжелательный взгляд. «Учились в одной школе» ‒ и это весьма легко представляется. Он и Таня. Н-да!
Вывод напрашивался сам, и девушка едва сдержалась, чтобы не выдать с сарказмом: «Так это не вы, случаем, заделали ей ребёночка на заднем сидении своей машины?» Но ведь если бы это было так, тогда бы получалось, что она лицом к лицу встретилась со своим отцом? Ну, не-ет! К подобным открытиям Эмберли не готова. Да и быть такого не может!
И она спросила совсем о другом:
‒ И что же вам наплела обо мне мама?
‒ Она беспокоится. Говорит, что ты, то перевозбуждена, то словно находишься в другом измерении: не помнишь, где недавно была, тревожишься без видимых причин. Она считает, что это из-за последнего года обучения в школе.
Отлично. Этой версии и стоит придерживаться.
Эмберли присела в кресло, выбрав его между пуфиком, жестким стулом и диваном. А Макфарлан притянул к себе стул и уселся напротив, не взяв ни блокнота для записей, ни диктофона. Мисс Хетчет никогда не обходилась без этих предметов. Что ж, может у мужчины память хорошая?
Девушка молча уставилась на невидимую точку на переносице психотерапевта, чтобы избежать взгляда глаза в глаза, и скупо рассказала, что планирует поступить в колледж, что ею уже получен положительный ответ, но поскольку денег у матери нет, приходится находить подработку. Но чем именно она занимается, Эмберли не уточнила.
Всё это время Макфарлан в основном молчал: не перебивал, не вставлял советов, не давал оценок, как это делала мисс Хетчет. Он лишь изредка бросал «Понимаю» и посматривал с интересом, словно вглядывался в картину, например, в «Джоконду», пытаясь разгадать ее секрет.
Забавно. Но зато сразу понятно, что собеседник слушает, а не находится в своих мыслях. Ещё пару раз Эмберли заметила, что Макфарлан принимает ту же позу, что и она. Странное, чарующее ощущение. И впечатления совсем иные, не как от разговоров со школьным психологом – не хочется снисходительно фыркнуть и быстрее убраться из кабинета, сетуя на пустую трату времени.
Раскрывать ему все свои секреты Эмберли, конечно, не собиралась, но выдать часть правды за полную правду – почему бы и нет? А если добавить мелких деталей, можно создать впечатление, что она весьма откровенна и не пытается ничего скрывать. И Эмберли, нацепив на лицо самое искреннее, по её мнению, выражение, легко поведала о том, что в последнее время нередко чувствует себя разбитой даже после полноценного сна – это правда. Что приступ паники, так перепугавший мать, просто последствие одного случая в школе – вот это уже не совсем правда. А под конец вывалила на Макфарлана случай с Иззи Пруиттом и обман Саванны Барлоу, утаив только про надпись на лбу.
‒ Я просто будто во второй раз почувствовала то же самое, что и во втором классе, ‒ пояснила она для верности.
Мужчина кивнул:
‒ Понимаю.
‒ Ситуация аналогичная. Только теперь в главной роли была не я.
‒ Ты спроецировала случай с собой на происшествие с преподавателем.
С этим было трудно не согласится.
‒ Ну, да, ‒ подтвердила Эмберли.
‒ И тебе, наверняка, захотелось помочь?
На этот раз она ответила не столь уверенно:
‒ Наверное.
‒ Убедить всех, что эта девушка обманывает?
‒ Да.
‒ Ты искала доказательства ее лжи?
‒ Так чего их искать? ‒ фыркнула Эмберли в лёгком возмущении. ‒ И так все ясно. Она вообще любительница наплести кучу всего.
‒ А твой преподаватель? ‒ Макфарлан сделал короткую паузу, припоминая. ‒ Кажется, Кэрриган? Ты была в нём уверена?
‒ Абсолютно. Это очень тонкий, очень искренний человек. Он бы никогда не стал засматриваться на свою ученицу, какой бы красоткой та ни была.
‒ Тебе он нравится?
Эмберли едва сдержалась, чтобы снова не фыркнуть.
‒ Нравится. Но не как мужчина, ‒ ответила быстро.
‒ Как человек, ‒ Макфарлан не спрашивал, но и не утверждал, это было что-то среднее.
‒ Да. Просто человек. С ним легко. И он дает ценные советы.
‒ Ты обрадовалась, когда обман Саванны раскрылся?
‒ Конечно.
‒ Но осталась неудовлетворенность?
‒ Почему? ‒ Эмберли, недоумевая, свела брови.
Но Макфарлан тут же пояснил:
‒ В твоем случае у тебя не хватило духа постоять за себя, ты в итоге поплыла по течению. И хотя нашелся человек, который заступился за тебя, остался незакрытый гештальт.
‒ Наверное, ‒ она передернула плечами.
‒ Зато тут. Ты была настойчивой, но все произошло очень быстро. Барлоу, ‒ опять Макфарлан на мгновение умолк, прежде чем уточнить, ‒ так? Попалась на своей же лжи и проговорилась.
‒ Она не попалась на лжи, ‒ возразила Эмберли. ‒ Я намекнула, что мне все известно. Барлоу просто не стала отпираться, мы же не знали, что нас кто-то слышит.
‒ В том-то и дело. Ситуация не проиграна до конца. Согласна? Вот если бы она призналась после твоих уговоров или ты нашла весомые контраргументы ее лжи, то победа тебя порадовала бы полнее.
