– Держи.
И больше и добавлять ничего не собиралась, тем более пристраиваться рядом, он сам пригласил:
– Садись.
И Лера села на соседний стул. Вадим, оказавшийся ближе к столу, подхватил с него печенюшку, тоже протянул Лере, тоже произнёс:
– Держи.
Словно они какой-то тайный ритуал совершили, известный только им двоим. И всё равно – ничего особенного. Пили чай, молчали, но потом всё-таки разговорились, начав с самых простых вопросов.
– Ты ведь не с нашего курса?
– Я с первого. И специальность другая.
– Дизайн? Или вообще другой факультет?
– Ага, дизайн.
А когда расходились по домам, выяснилось, что им по дороге, вот совсем по дороге, по одному маршруту с разницей всего в три остановки: Вадиму ближе, Лере дальше. Но перед тем, как выйти из автобуса он спросил:
– Тебя проводить?
Она пожала плечами.
– Да я и сама доберусь.
– Тогда, пока!
– Ага, пока.
Разбежались и мыслей никаких, будто это может иметь продолжение, во что-то вылиться. Наверняка и Вадим о подобном не думал, не до того, он ведь совсем недавно с девушкой расстался. Но через несколько дней они встретились уже утром по дороге в университет, случайно. Или нет.
Не в том смысле, что кто-то из них нарочно подстерегал момент, поджидал нужный автобус, а в том, что было предрешено сложиться именно так, не иначе. Они не могли не совпасть, потому что в тот момент подходили друг другу идеально. Вот и закружило их легко и быстро в водовороте чувств, одном на двоих.
34
Реагировать на призывный сигнал домофона Лера не торопилась – никого не ждала, да и время уже не самое подходящее для гостей, за окном начало темнеть, а ведь летом темнеет поздно. Она неспешно добрела до прихожей, взяла трубку:
– Да.
– Доставка пиццы, – прилетело в ответ позитивно-бодрое.
– Я же не заказывала, – озадаченно выговорила Лера, но вовремя сообразила. – Вадим, ты?
– Я, – тут же последовало чистосердечное признание. – И не один. Реально с пиццей. Так ты нас впустишь?
– Ну-у, – протянула Лера задумчиво, будто и на самом деле решая. – Если с пиццей, то… конечно. – Нажала на кнопку на аппарате и сразу принялась отпирать дверь.
Открыла её и вслушивалась в торопливую дробь шагов по лестнице, та становилась всё громче, приближалась, разгоняя тишину.
– Привет! – Вадим стремительно пересёк площадку, оказавшись рядом, отвёл плоскую коробку с пиццей в сторону, поцеловал в губы. – Я подумал, что ты тут скучаешь в одиночестве, и мы пришли его скрасить. Хотел ещё вино прихватить. Но вино с пиццей – это как-то странно.
– Ничего. У меня сок есть, – заявила Лера, захлопывая за ним дверь. – Апельсиновый. Подойдёт?
– Самое то, – кивнул Вадим, обвёл прихожую взглядом. – Нам куда?
– Туда, – Лера махнула рукой в сторону кухни, и уже там выяснилось, помимо коробки Вадим принёс ещё небольшой пакет.
– Что это?
– Сейчас увидишь, – он поставил пиццу на стол, запустил руку в пакет, вытащил из него пузатый тёмно-красный цилиндр, и сразу ещё один, и ещё.
– Свечи? – удивлённо воскликнула Лера.
– Угу.
– А в следующий раз ты ёлочную гирлянду принесёшь?
Вадим расстроенно выгнул брови, насупился, поинтересовался с раскаянием:
– Ты хотела ёлочную гирлянду?
– Нет, – Лера замотала головой, взяла одну свечу, сжала в ладони. – Совсем не хотела. Мне вообще кажется, гирлянда – это слишком по-детски, банально и глупо. И не по-настоящему. Просто мишура. Да ещё мнимая, только на время. Сначала фейерверки, салюты, блёстки, а уже через неделю – ёлку на помойку.
– Лер, – с ещё большим раскаянием протянул Вадим, с опаской поглядывая на её руку, – я не принесу гирлянду. Честное слово. И свечи сейчас уберу.
Но она остановила его.
– Не надо. – Улыбнулась мягко. – Свечи – это другое. – Отодвинув коробку с пиццей, сама расставила их на столе, пальцем дотронулась до упругого фитиля, провела круг по краю.
– У тебя зажигалка есть? – с деятельным видом поинтересовался Вадим.
– Спички.
Лера достала коробок, тот, конечно, заметно отличался от обычного, открыла.
– Ого! – произнёс Вадим удивлённо. – А почему они такие длинные? Первый раз вижу.
– Это специальные. Для каминов, – пояснила она.
– А разве у вас здесь есть камин?
– Нет, конечно. Ты что? В типовых квартирах не бывает, – Лера вытянула одну. – Просто мне нравятся такие. И горят дольше.
Вадим тоже достал спичку, повертел в пальцах, выставил перед собой.
– Прямо огни бенгальские.
– И совсем нет, – возразила Лера, а он сразу спохватился:
– Ой, прости. Я не подумал, а это же тоже из компании ёлочных гирлянд и фейерверков. – Вадим заглянул ей в лицо, спросил осторожно: – Ты Новый год не любишь?
– Нет, – произнесла Лера, но тут же сообразила, что её ответ можно истолковать и как отрицание, и как подтверждение, пояснила подробно: – Новый год люблю. Да и фейерверки тоже. Не люблю напрасные ожидания. – Улыбнулась. – Но это не важно. Сейчас – не важно. – Посмотрела на свечи. – Можно, я сама зажгу? Ладно? Хотя бы одну.
Вадим кивнул. Она чиркнула спичкой по узкой стороне коробка, и огонёк вспыхнул, стрельнул искрой, весело заплясал, вытягиваясь вверх. Лера подожгла один фитилёк.
– Давай и остальные, – предложил Вадим. – А я пока свет выключу.
Щёлкнул выключатель, и темнота немного сгустилась, заполняя углы, и только над столом да рядом с ним растекался неровный дрожащий свет, по-особому тёплый, даже имеющий свой звук, почти живой. Вадим приблизился со спины, обнял, наклонился к уху, тронул его губами – у Леры дыхание перехватило от этого лёгкого касания, и мурашки пробежали по рукам – спросил:
– Можно я сегодня никуда не уйду? Останусь. У тебя.
Для неё не стали полной неожиданностью его слова. И так ей тоже нравилось – сразу определить по-честному, а не делать вид, что получилось чисто случайно, что заранее ни на что не рассчитывал. Она ведь тоже предполагала, тоже подумала сразу, когда он только пришёл. И не возразила, своим мыслям не возразила. Хотя, если произойдёт, для неё всё будет впервые.
Да, будет. Она так решила. Потому что с Вадимом ей хорошо, потому что ему она доверяет, потому что…
– Можно.
Она развернулась, обхватила руками его шею, сама потянулась к его губам. Он откликнулся, жадно, несдержанно, притиснул её к себе, почти вдавил, заставив чуть откинуться назад, выгнув спину, теснее прижаться низом живота и бёдрами. И пламя свечей трепетало, как разгорающийся в теле огонь желания.
