– Ночевать у нас собираешься?
Лера мотнула головой.
– Сейчас пойду домой.
– А не слишком поздно уже? Как добираться будешь?
– Такси вызову, – заявила она и сразу поднялась, вышла из комнаты, но повернула не в сторону лестницы, а в противоположную, направилась, скорее всего, к туалету.
Марат хмыкнул, посмотрел на Алину.
– Ты в курсе, что происходит? Мне показалось или она действительно домой не торопится?
– Не показалось, – невозмутимо дёрнув плечами, подтвердила та и добавила, дурачась: – Пап, ты прям о-о-очень проницательный.
Но Марату не захотелось шутить и прикалываться.
– Алин, хорош выделываться. Говори толком.
Дочь насупилась.
– Да я сама толком не знаю. – Она задумалась, приподняв брови, потом проговорила не слишком уверенно: – Но-о, по-моему, у неё там какие-то тёрки с отчимом. Ну, с новым тётижениным мужем.
Марат озадаченно хмыкнул.
– Какие?
– Не зна-ю! – повторила Алина с расстановкой. – Пыталась выяснять, спрашивала, но… – Она развела руками. – Будто ты с Лерой не знаком? Из неё же ничего не вытянешь, у неё всегда всё нормально. Дома фигово – нормально, Вадик свинью подложил – тоже нормально.
– Что ещё за Вадик?
– Ну, я ж тебе говорила как-то. Большая любовь.
Одна из дверей на этаже громко хлопнула, словно специально предупредила, и они замолчали. А через несколько секунд, отсчитанных лёгкими шагами, Лера заглянула в комнату, сообщила:
– Я пойду. – Потом добавила, видимо, персонально для Марата. – Сейчас такси вызову.
Но он решительно возразил:
– К лешему такси. Давай я тебя сам отвезу.
39
Когда подъехали к дому, свет в окнах Леркиной квартиры ещё горел. Ну и славно! Значит, не придётся никого вытаскивать из кровати или приезжать потом специально. Марат тоже вышел из машины, и Лера посмотрела на него вопросительно, а он пояснил:
– Провожу до дверей. Чтобы точно знать, нормально ты добралась или нет.
– А что может случиться?
– При мне – точно ничего, – твёрдо произнёс Марат, и можно это расценивать, как «Хочешь ты или не хочешь, а я всё равно пойду». И Лера поняла, пожала плечами.
Квартиру она открыла своим ключом, распахнула дверь, и – надо же, как по заказу – Лёва тут же обрисовался в прихожей, произнёс:
– А, Марат, здравствуй. Хочешь зайти?
Лера, не обращая ни на что внимания, скинула босоножки, прямо босиком прошагала в комнату, скрылась за дверью без единого слова, а Марат ответил:
– Не хочу. Может, лучше ты выйдешь?
Поначалу Лёва удивился, нахмурился озадаченно, потом оглянулся, словно проверяя, не стоит ли кто за спиной, не подслушивает.
– Что-то случилось?
– Вот не знаю, – усмехнулся Марат. – Самому интересно.
Лёва уставился пристально, а через секунду произнёс:
– Да и правда, лучше выйти. – Прихватил ключи с полки, шагнул через порог, захлопнул за собой дверь.
– Лёв, что у вас происходит? – поинтересовался Марат, но тот не стал отвечать, уточнил сам:
– Ты ведь на машине? – а поймав утвердительный кивок, предложил: – Давай тогда спустимся. Лучше в ней поговорим. Мне это тоже нужно. Только вот не знал, с кем. А раз ты сам вызвался… Думаю, по-мужски ты меня поймёшь. – И первым начал спускать по лестнице.
Выйдя из подъезда, сели в машину, Лёва поёрзал в кресле, вздохнул.
– Может, пива надо было прихватить? С ним как-то проще, душевнее.
– Я за рулём, – напомнил Марат.
– Ах, да.
– Лёв, и давай без лирических отступлений.
Тот улыбнулся сдержанно.
– Ну, попробую. – И всё-таки его следующие слова оказались необъяснимо-неожиданными: – Вот для тебя Лера кто?
– Как кто? – переспросил Марат, ни на мгновение не задумавшись, выдал: – Лучшая подруга дочери.
– И только?
Почему это в голосе собеседника прозвучало столько неприкрытого сомнения? Даже разозлило немного.
– А что там может быть? – Марат неприязненно дёрнул уголком рта. – Я же её ещё двенадцатилетней соплюшкой знал.
– И с тех пор ничего не изменилось?
Опять – слишком многозначительные интонации, слишком въедливый взгляд. Да чего Лёва пытается доказать?
– Ну-у… почти ничего. Она выросла, конечно, повзрослела.
– Но ты её до сих пор соплюшкой воспринимаешь?
– Ну, нет, естественно, – убеждённо заверил Марат. – Но – всё равно.
Лёва отвернулся, задумчиво посмотрел прямо перед собой, сквозь лобовое стекло.
– Тогда, может, и хорошо, что ты её знал ещё ребёнком. Что для тебя всё так и осталось до сих пор. – Выдержал паузу, опять какую-то чересчур многозначительную. – Хотя… не очень-то мне в это верится. Уж слишком ты о ней беспокоишься. Вон, сразу прибежал, как решил, что я твою Лерку обижаю. – И снова уставился в лицо. – Прямо сами мысли напрашиваются, что ты к ней совсем по-другому относишься.
Марат без труда выдержал его взгляд, сам посмотрел не менее пристально, пытаясь ухватить ускользающие туманные смыслы.
– Слушай, Лёва, я не пойму. Вроде бы речь не обо мне. Тогда к чему это всё? «Хорошо, что ты до сих пор воспринимаешь её как ребёнка». А у тебя разве не так? – Чтобы произнести следующую фразу достаточно спокойно, пришлось мысленно взять себя в руки. – Хочешь сказать, что помимо Жени, ещё и к Лерке неровно дышишь?
Лёва и правда нервно выдохнул, мотнул головой.
– Подожди. – Взмахнул руками. – Не то я хочу сказать. То есть… – Он поморщился, будто от боли. – В общем, дай я до конца всё скажу.
– Ну, говори. Слушаю.
– Я уверен, что ты меня поймёшь. Ты и сам всё прекрасно видишь и знаешь. И не убеждай, что не замечаешь, какая она. – Лёва хмыкнул, хлопнул ладонями по коленям, снова устремил взгляд вперёд и говорил как бы ни для кого, будто сам с собою. – Вот вроде же ничего особенного. Девчонка как девчонка. Даже не скажешь, что красавица необыкновенная. А вот бывает. И вроде ерунда: голову повернёт, случайно скользнёт взглядом, даже особо меня и не видя, или волосы поправит. Да даже просто пройдёт мимо. И ничего специально не делает, и вот даже не подозревает, что у неё так получается. А уставишься, как дурак, и взгляд отвести не можешь. И мыслей-то никаких особых нет, просто, как туман, мозги отключаются.
Марат молчал, хотя эта нежданная исповедь невыносимо раздражала. От бесконечного потока странных признаний всё туже закручивалась внутри пружина возмущения и злости. Хотелось ухватить Лёву за шкирку, встряхнуть. Он соображает, что несёт, о чём думает?
