– Как тебе не стыдно? – орала тетка. – Во что цветник превратил, алкоголик проклятый?! Вот сейчас как двину поварешкой, а потом милицию вызову! – Она махала перед носом контрразведчика помянутой кухонной принадлежностью.
Хорошо еще, что собаки у нее не было.
Ключевое слово в коротком, но страстном монологе было «опять».
Осокин попятился, чтобы не попасть под горячую руку, извлек из кармана удостоверение. Красная корочка немного остудила пыл этой особы.
– Прошу прощения, мадам. Поправьте меня, если я не прав. Ведь к вам подобным образом сегодня уже приходили, да? Скажем, пару часов назад? Посмотрите внимательно, я похож на него? Капитан Осокин, военная контрразведка. Посмотрели, убедились? Уберите от моего носа, если не трудно, свое грозное оружие. Спасибо. Теперь найдется для меня местечко в вашем сердце?
Дама как-то сникла, спрятала за спину поварешку.
– Да, это были не вы. Но почему?.. – Женщина пыталась подобрать нужные слова.
– Так надо, – строго сказал Осокин.
Дама кивнула, сделала понимающее лицо.
– Вот и отлично. Как к вам обращаться?
– Роза Сигизмундовна.
– Хорошо, пусть так. Обойдемся без протоколов, вызовов на допрос и тому подобных формальностей. Только говорите правду.
Женщина чуть не задохнулась от возмущения. Она всю жизнь говорила правду, только правду и ничего, кроме правды! Да, примерно два часа назад услышала шум, выбежала на крыльцо. Мужчина в военной форме, наглый как танк, спрыгнул с ее забора, затоптал клумбу с розами, порвал виноград и как ни в чем не бывало зашагал мимо дома. Но Роза Сигизмундовна его засекла, выбежала на крыльцо, покрыла отборной бранью.
Приметы незнакомца совпадали с описанием, данным Лехой. Мужчина широко улыбался, просил прощения, картинно прижимал руки к груди. Дескать, путь срезать решил, здесь короче. Ничего себе, короче! Это что, проходной двор?
Так она и заявила незнакомцу. Тот обезоруживающе улыбался, потом посмотрел по сторонам, нагнулся, словно собрался что-то вынуть из голенища, но передумал, обогнул женщину и быстро двинулся к калитке на другой стороне дома.
– Что именно он чуть не вынул из голенища? – спросил Иван.
– А я знаю? – Роза Сигизмундовна пожала плечами. – Может, ничего не хотел, так, ногу почесал. Алевтина Яковлевна, соседка моя, с веранды высунулась и тоже обложила его. Она ведь так любовно опекала свой розарий!
Похоже, тетушку можно было поздравить со вторым днем рождения. Она почувствовала неладное, забеспокоилась, стала что-то выспрашивать.
«Потерю времени надо компенсировать, – подумал Иван, отстранил женщину и заспешил к калитке. – Молодец, просчитал правильно, и что с того? Хоть на шаг продвинулся в расследовании?»
Был четвертый час пополудни, когда он хлопнул калиткой и узкой параллельной улочкой спустился на уже знакомую Прибрежную. Как ни странно, там было все то же самое – газетный киоск, чайная, чистильщик обуви, но теперь не слева, а справа, метрах в семидесяти.
По левую руку находился районный отдел НКВД. У забора прохаживался часовой с отличительными знаками того же ведомства.
Выбора у Осокина не оставалось. В данной точке не было ни магазинов, ни кафе.
Часовой насторожился, когда к нему приблизился незнакомец, приподнял ремень автоматической винтовки Симонова, свисающей с плеча.
– Стоять, гражданин, стрелять буду! Что надо?
– Да стою уже. Военная контрразведка, капитан Осокин. – Он продемонстрировал корочки.
Часовой поколебался, вытянул шею, сравнил лицо предъявителя с его фотографическим изображением.
– Что надо? – повторил боец.
Упрекать человека в непочтительном отношении к старшему по званию было глупо. Часовой – царь и бог на вверенной территории.
– Три часа назад стоял, разумеется, не ты.
Часовой кивнул.
– Зови начальника смены. Дело важное, промедления не терпит. Да убери от меня свою винтовку. Не нужны мне ваши секреты.
«Своих полный кузов», – невесело подумал Иван.
– А вы отойдите, – заявил часовой и отправился к калитке – вызванивать начальника караула.
Тут к Осокину подошел Моргунов. Он в десятый раз опросил людей на этой улице, но до отдела НКВД добрался только сейчас, сделал почтительное лицо, выслушал объяснения командира.
– А сами вы до этого, конечно, не додумались, – заявил Осокин. – Командир за вас должен мыслить и делать. А вы у нас для красоты.
– Так мы еще только учимся, товарищ капитан.
– Боюсь, доучиваться вам придется на том свете.
Прибежал, поддерживая кобуру, лейтенант войск НКВД по охране тыла. Парень оказался сообразительным, и через пару минут на улице возник заспанный боец с оттопыренными ушами.
– Рядовой Панкратов, – неуверенно представился солдат.
Панические мысли блуждали по сморщенному челу. Где прокололся? Он выслушал мужчину в штатском, обладающего такими вот корочками, облегченно перевел дыхание и, как ни странно, все вспомнил.
Три часа назад Панкратов нес службу по охране объекта. Развлечений никаких, слева забор, справа забор. Одно удовольствие – провожать глазами прохожих. Переулок, интересующий товарища капитана, рядом находится, через дорогу. По нему мало кто ходит. Оттого солдат и вспомнил фигуранта.
Вышел тот примерно в указанное время. На циферблат рядовой Панкратов не смотрел. Приметы этого субъекта совпадали с описанием, данным Лехой Павлушкиным и Розой Сигизмундовной. Капитанская форма, сапоги, фуражка. На форменных штанах выше голенищ пятна грязи и прилипшие ветки.
Офицер отряхнулся, нагнулся, просунул пальцы в сапог, поправил там что-то. Видимо, портянка у него сбилась. Потом капитан как-то странно посмотрел по сторонам и повернул влево. Он обнаружил, что часовой на него уставился, не смутился, изобразил улыбку и небрежно козырнул, чего по уставу и не требовалось. Панкратов еще подумал: где он лазил, что так испачкался?
– Туда пошел? – Осокин показал в западном направлении.
– Так точно, туда, – подтвердил наблюдательный боец. – Машина его ждала вон там, перед кустами и подстанцией.
У Осокина екнуло сердце. Неужели удача решила подразнить их? Моргунов учащенно засопел ему в затылок.
– Так, товарищ Панкратов, а теперь вспоминай подробно, со всеми деталями. Любая мелочь может быть полезна. В какую сторону был развернут капот?
– Сюда, товарищ капитан. Я сразу эту машину подметил, когда на пост заступил. «ГАЗ-4», убитый такой, на левой фаре трещина здоровенная, мне даже отсюда ее было видно. Крылья ржавые, капот ржавый. Цвет обычный, серо-зеленый, кузов брезентом затянут. Окна в кабине грязные.
– Номер не заметил?
