– Не, товарищ капитан, – заявил Иващенко. – Не тот крендель. Глиста до такого не додумался бы. Для этой публики война не существует, им без разницы, под кем жить – под немцами, под нами. Не все уголовники такие, врать не буду, есть среди них и правильно настроенные, как бы глупо это ни звучало, но Глиста точно не такой. Выгораживать себя таким образом… ну не знаю.
– Вы об этом доложили по инстанции?
– Конечно, – отозвались офицеры чуть не хором.
– И что?
Плечами они пожали тоже дружно. В принципе понятно. Начальство посмеялось, покрутило пальцем у виска.
– Деньги в портмоне были настоящие?
– Настоящие, товарищ капитан. – Одинцов заулыбался. – Их даже проверять не надо было. Существует мнение, что деньги не пахнут. А по мне, так очень даже. У них есть характерный запах, который никогда не воспроизведут фальшивомонетчики.
– Не знаю, что сказать. Факт сам по себе любопытный, если Глиста не врет. Советский человек по-немецки не ругнется. Немец может, к тому же ситуация подходящая, пропажа крупной суммы. Вырвалось, бывает. Сколько шпионов на подобных мелочах погорело. Но что мы можем сейчас сделать? Когда это было?
– Три дня назад. Поезд шел из Малиновки в Старый Яр. Стоянка в Свирове десять минут. Шесть пассажирских вагонов, плюс несколько платформ с оборудованием военного назначения. Их отцепили, а пассажирские вагоны поехали дальше.
Иван задумался. Факт, конечно, интересный. Не все шпионы и диверсанты, забрасываемые в советский тыл, являются русскоязычными. Но где и как искать этого капитана? Три дня прошло.
– Хорошо, не возражаю, попробовать можно. Но не в ущерб основному расследованию. Одинцов, еще раз допроси Глисту, пообещай снисходительное отношение. Пусть нарисует примерный портрет капитана, характерные приметы. Может, вспомнит что-то еще. Не скупись на обещания. Нам без разницы, а Глисте приятно будет. Иващенко, отрабатываешь машину и человека без лица. А я займусь гражданкой Черкасовой.
– Вот так всегда, – пошутил Одинцов. – Нам по уркам и прочим безнадегам, а начальству самое приятное.
– Очнись, Николай. – Иващенко сглотнул. – Что приятного в мертвой женщине?
Участвовать в допросе Глисты капитан Осокин не собирался. Но подход молодого оперативника ему в принципе понравился. Не можешь разобраться сам – работай с блатными. В их кругах царит полная осведомленность по всем вопросам.
Несколько раз в течение дня капитан пересекался со своими новыми подчиненными, убеждался в том, что они умели работать, напряженно дышал им в затылки. Именно они на дне оврага, тянувшегося за территорией бывшего совхоза «Октябрьский», нашли сгоревшую машину. Жители видели ночью огонь, но никто не осмелился полюбопытствовать.
Судя по остову, это был старый «ГАЗ-61» песочного цвета. Номера с машины были сняты. Колеса сгорели. Убедиться в том, тот ли это автомобиль, было невозможно. Об исчезновении автотранспорта никакие организации не сообщали. Машина могла быть личной. Такое случалось, хоть и редко.
Пропавших людей, по данным милиции, за последние сутки было трое – две женщины и пожилой мужчина, страдающий психическим расстройством. Женщин вскоре нашли, изнасилованных и зарезанных. О пропаже мужчины заявлений не было.
Личность гражданки Черкасовой оставалась загадкой. В организациях, куда обращался Осокин, кадровики с испугом смотрели на фото и пожимали плечами.
Во второй половине дня в отдел заглянул Одинцов, сделал хитрое лицо и спросил:
– Есть кто живой?
– А мертвые тебе уже надоели? – проворчал Иван.
– Слушайте, товарищ капитан. – Сотрудник уголовного розыска был явно возбужден. – Как вы и просили, я провел беседу с гражданином Куняевым, то бишь с Глистой. Вел себя вежливо, был готов на всякие уступки. Мол, так и так, уважаемый гражданин Глиста, не забыли ли вы тот знаменательный день, когда в последний раз загремели в милицию? В общем, Глиста вспомнил даже больше, чем мы надеялись. Он пас неизвестного капитана после того, как тот потряс деньгами, помните? Тот стоял у окна рядом с титаном, потом заглянул в каморку проводника и недолгое время с ним беседовал. Глиста слышал, как капитан сказал: «Подскажите, любезный. Я впервые в этом городе, прибыл в служебную командировку. Как добраться до улицы Ракитной?»
– Так у нашего добровольного помощника из социально близкого класса безупречная память? – спросил Осокин.
– Да, Глиста на нее не жалуется. Итак, капитан спросил про улицу Ракитную. Проводник удивился, сказал, что никогда не слышал про такую. Капитан поблагодарил его и удалился в тамбур, где Глиста его и обчистил. А улица Ракитная в нашем городе есть. Я тоже про нее не слышал, хотя сам местный. Это частный сектор за маслозаводом. Улица короткая, на ней всего пять домов.
– Когда, говоришь, это было? – спросил Иван. – Три дня назад? Можно допустить, что у капитана там явочная квартира или, что еще лучше, какой-то угол для жилья. Ниточка слабая, Николай, но все же лучше, чем ничего. Надо ее отработать, однако не светиться при этом. Не забывай, что по прибытии на место капитан мог переодеться в штатское, сменить внешность, стать совершенно иным человеком. Надо потрясти Глисту, чтобы описал его приметы.
– Сделали уже. – Одинцов заулыбался. – Гражданин Куняев, помимо крепкой памяти, обладает и другими талантами. Он мог бы их развить, добиться в жизни успеха, но, к сожалению, еще в раннем детстве свернул не на ту дорожку. Таланты закопаны в землю. Иначе говоря, он хорошо рисует. Вот, смотрите. – Лейтенант достал из кармана лист бумаги, сложенный вчетверо, развернул его.
Рисунок был выполнен карандашом, небрежными штрихами, но выглядел как немного подпорченная фотография. Удивлению Ивана не было предела. Он осторожно взял лист и уставился на рисунок. Вот ведь действительно талантище, безжалостно зарытый в землю.
Удлиненное скуластое лицо, глаза пустые, без выражения, уши маленькие, прижатые к голове. Две залысины по краям лба, пока умеренные, не критичные. Лоб среднего размера, не мыслителя, но и не дурака. Обычное в принципе лицо, но веяло от него чем-то тревожным, чреватым. Хотя, возможно, это только выдумка криминального художника, отражение его эмоционального состояния в ту минуту.
– Ну и как оно вам, товарищ капитан? – Одинцов был такой гордый, словно сам нарисовал этот портрет. – Одаренные люди живут в нашем городе, скажите?
– Согласен. – Осокин усмехнулся. – Надо поощрить гражданина Куняева. Предложите ему поработать в милиции после отсидки. Ценный выйдет сотрудник.
– Предлагали уже, – отмахнулся Одинцов. – В шутку, конечно. Глиста был в шоке, заявил, что лучше на пожизненное пойдет.
– Хорошая работа, Николай, – заявил Иван. – Не ожидал. Езжайте с Иващенко на Ракитную, установите наблюдение. Имеем бледный шанс, что фигурант там появляется. Возникнет в поле зрения – не брать, только следить. Имеете представление, что такое конспирация? Убедитесь в том, что он там живет, узнайте, ходят ли к нему люди. Рад бы пойти с вами, да буду занят другими делами. Дуйте, Николай, удачи вам.
