Полку лиц, которым капитан Осокин с наслаждением начистил бы физиономии, сегодня прибыло.
– Ладно, живи, товарищ. Что с тебя взять, доходяга калечный. Чужие в дом заходили?
– Н-нет, – выдавил из себя пенсионер.
– А теперь еще подумай. Чужие в дом заходили? Может, тебе внешность описать?
– Да нет же. – Старик втянул голову в плечи. – Я все время тут сижу и даже не спал еще. С прессой знакомлюсь. – Он в качестве доказательства выудил из стола мятые «Правду» и «Известия».
– Отлучался с рабочего места?
– Да нет же. – Пенсионер побледнел. – Ну так, на пару минут, в туалет, а еще на кухню ходил, чтобы чайник на плите подогреть. А что такого? Инструкции этого не запрещают, я же не часовой на посту.
– Ладно, вызывай патруль, у нас труп наверху. И радуйся, дядя. На обратном пути он бы точно тебя замочил.
Дорога наверх была сродни восхождению на Эверест. Капитан передохнул, стал обыскивать тело.
У покойника имелся паспорт на имя Светличного Артема Николаевича, выданный в тридцать седьмом году Красногвардейским райотделом милиции города Белгорода. Даты штампа о прописке и выдачи документа совпадали. Это был явный ляп, допущенный в абвере. Папиросы, спички, носовой платок, пара карамелек, облепленных табачными крошками, мятые автобусные билеты.
Вместе со всем этим Иван извлек из брючного кармана покойника скомканную бумажку. «Ул. Пролетарская, д. 2, кв. 12. Записку уничтожить!» – гласила надпись, сделанная карандашом.
Надо же, какая оплошность. Не уничтожил. Ну что ж, и на старуху бывает проруха.
Это был его собственный адрес. Немцы подослали убийцу, чтобы раз и навсегда избавиться от капитана Осокина. Это было странно. Похвастаться особыми успехами он не мог. Тем не менее люди из абвера решили убрать его. Иван невольно зацепил что-то важное и не заметил? Противник сообразил, что рано или поздно, методом проб и ошибок, но он своего добьется?
Это льстило Ивану. Такое бы мнение да подполковнику Редникову и иже с ним.
Несколько минут он мрачно разглядывал записку. Потом обнюхал ее, сложил и убрал в нагрудный карман. Пусть будет, но, увы, вещица бесполезная. С дактилоскопией нынче туго. Можно, конечно, снять с записки отпечатки, но куда их приспособить? Откатывать пальчики у всего городского населения? Запаха нет, почерк незнакомый, без характерных особенностей, скорее всего, измененный.
Патруль прибежал минуты через четыре. Бойцы по одному влетели в коридор, наставили на Ивана карабины.
– Стоять! Лицом к стене! – крикнул сержант.
Веселого в сложившейся ситуации было немного, за исключением того факта, что жизнь продолжалась, но все же Осокин засмеялся, когда выполнил приказание. Публика горячая, могут и пальнуть.
– Эй, чего веселишься? – рявкнул, подходя, сержант.
– Дружище, ты сам посуди, – ответил Иван. – Надеюсь, это не судьба, и мы все же проживем друг без друга.
– Товарищ капитан? – Сержант оторопел, схватился за фонарь.
– Узнал, молодец, – буркнул Осокин. – Только не надо светить мне в лицо третий раз за вечер. А вы все вертитесь по району без всякой пользы?
– Служба у нас такая.
Красноармейцы убрали карабины. Кто-то из них споткнулся о мертвеца и выругался, а его товарищ засмеялся. Мертвые в военное время не напрягали, а вот живые – могли.
– А что вы тут делаете, товарищ капитан?
– Живу я тут, сержант. Вот дверь. Я отойду от стены, ничего?
– Ага, отойдите. Ну и дела, товарищ капитан. У вас сегодня словно медом намазано на приключения.
– Ты, сержант, выбирай выражения, пока не схлопотал.
– Виноват, товарищ капитан. – У сержанта в горле тоже что-то заклокотало, он пару раз вздрогнул. – А это кто? – Он показал на труп.
– Покойник.
– Да вижу я. Он тоже здесь живет?
– Нет, пришел меня убить.
– Понятно. – Сержант почесал затылок, не снимая пилотку. – У вас лицо в крови, товарищ капитан.
– Тебя это удивляет? Мы немного подрались. Будь другом, больше не спрашивай ничего, ладно? Он мне не только физиономию отрихтовал, но и руку повредил. В госпиталь надо. Тех троих ты доставил по адресу?
– Так точно, товарищ капитан, все трое в тюремной больнице, вернее, в коридоре. У них там мест нет. Это не вы постарались?
– А ты шутник, сержант. Кстати, как твоя фамилия?
– Ильинский.
– Я так и думал. А теперь воздержись от дальнейших расспросов, вызывай милицию, пусть все оформят. Скажи, что капитан Осокин из контрразведки СМЕРШ передает им привет. В госпиталь этого кренделя не надо, уже не поможет. Пусть в морг везут. И чтобы тело до особых указаний пребывало именно там и никуда не делось. Понадобится моя подпись – добро пожаловать в контрразведку. Засим вынужден откланяться, товарищ Ильинский.
– А куда вы, товарищ капитан?
– Не на кладбище, не надейся.
Доктор Светин сидел за столом в ординаторской хирургического отделения, перелистывал бумаги. В стеклянной пепельнице дымилась папироса. Он поднял голову и уставился в дверной проем воспаленными от недосыпания глазами. Зашевелилось туловище на кушетке, застонал очкарик-медик. Он спал, не снимая халата.
– Да, я вас слушаю. – Светин устремил на посетителя мутный взгляд.
Очки ему не помогли. Усталость, накопившаяся за сутки, ухудшила его зрение.
– Я к вам за помощью, Дмитрий Владимирович. Здравствуйте.
– И вам не хворать. Подождите, любезный, я вас с трудом, но узнаю. – Доктор поднялся, подошел ближе. – Ну конечно, мы с вами недавно общались, вот только фамилию вашу не помню. Столько лиц ежедневно!..
– Осокин Иван Сергеевич.
– Да, конечно. Мы встречались при печальных обстоятельствах. Полагаю, и сегодня вас привело ко мне не самое радостное событие. У вас кровь на лице, синяк набухает, и я не сразу вас узнал.
– Синяк и кровь – с этим я сам разберусь. Руку посмотрите, если не трудно.
– Руку, говорите? – Доктор смерил посетителя задумчивым взглядом. – Давайте полюбопытствуем.
– Только не трогайте. – Иван попятился.
Боли в плече было столько, что она расползалась по всему телу. Капитан даже дышал с трудом.
– Посмотреть, но не трогать, – задумчиво проговорил Светин. – Даже не знаю, насколько поможет вам такое врачевание. Пойдемте в соседнее помещение, посмотрим, что с вами приключилось. Беспокойная у вас работа, Иван Сергеевич, даже по ночам ее хватает.
Соседнее помещение оказалось небольшой операционной. Инструменты устрашающего вида, стол, залитый кровью. В мусорной корзине мятые марля и бинты, тоже все в крови. У стеллажа работала медсестра, отбирала нужные склянки.
