Хватит уже ходить по кругу, повторяя эти бессмысленные: «Как? Отчего? Почему?» Какое значение имеют детали и подробности, если ничего нельзя изменить? Он умер. Всё, конец, продолжения не будет. О чём тут ещё говорить? А охи и причитания, они тоже ‒ бессмысленное и пустое.
Регина действительно умолкла, ссутулилась, отвернулась, прикрыв рот рукой. Динька тоже ничего не сказал, но вопросительно уставился на сестру, будто без её подтверждения отказывался верить другим.
Фео растерялась под его взглядом, она никогда не разговаривала с братишкой о смерти, тем более кого-то близкого или знакомого. Не умела, не хотела. Поэтому подтверждать напрямую не стала, предпочла успокоить, постаралась придать интонациям как можно больше уверенности:
‒ Это просто несчастный случай.
‒ Не надо лезть, куда не следует, ‒ сердито изрёк Герман. ‒ Понял?
Динька опять ничего не сказал, но далеко не отходил от Фео.
Расселись на поляне, застыли, ничего не делали, ни о чём не говорили, пока неподвижность и молчание не стали гнетущими. Фео ощутила, что не переживёт больше ни секунды это мучительного бездействия, похожего на забытьё. Сейчас вскочит, забегает кругами или заорёт, будет бессмысленно тянуть на одной ноте, не важно что, просто «а» или «у», как волк задрав голову к небу. Она поднялась, забрала одну из давно дожидавшихся их тарелок с уже остывшей едой. И вторую, для Диньки. Сунула ему под нос.
‒ На. Поедим.
Братишка не воспротивился, послушно ухватил тарелку, застучал ложкой, и остальные последовали их примеру. Поели, через силу, не чувствуя вкуса, лишь бы занять себя чем-нибудь. А потом Торий с Марком пришли.
Регина будто только того и дожидалась, мгновенно подскочила.
‒ Может, нам лучше вернуться?
Кондр с ней согласился. Первый раз за всё время. Да и то мысленно, не стал высказываться вслух. Но он ведь с самого начала хотел бы остаться в бункере. Как знал. И Торий почти согласился. Точнее, равнодушно пожал плечами.
‒ Хотите, возвращайтесь. Ты водить умеешь. А я останусь. Не привык бросать в самом начале.
‒ Я тоже останусь, ‒ решительно заявил Пак. ‒ Разве правильно: ничего не сделав, вернуться? Один раз столкнулись с несчастьем, перепугались и побежали домой. Так что ли? Разве не наоборот? Мы должны идти дальше. Ради Самира. Чтобы всё не зря.
‒ Ну да, ‒ поддержал его Герман.
‒ Остальные возвращаются? ‒ поинтересовался Торий, без презрения, без насмешки, только для того, чтобы точно знать, обвёл присутствующих вопросительным взглядом.
‒ Нет, ‒ выдохнула Фео и почти сразу посмотрела на брата. ‒ Динь, а ты лучше…
Но тот не дал ей договорить, насупился, проговорил упрямо:
‒ Я останусь. Я не боюсь.
‒ Никто не боится, ‒ добавила Наташа, и тут же Пак влез, толкнул очередную призывную речь.
‒ Просто надо быть осторожнее. Не ходить поодиночке. Никуда не лезть без надобности. ‒ Но под конец смутился, что поучает всех, уточнил: ‒ Ведь так?
‒ Так, ‒ подтвердил Торий. ‒ Я считаю, не стоит пока 2Б ничего говорить. Чтоб не дёргались зря. ‒ Повернулся к Регине. ‒ Ты, кстати, с ними связалась?
‒ Ага. У них всё нормально, ‒ доложила та коротко, а по поводу своего предложения даже не заикнулась, прогнулась под общее мнение.
А Кондр бы вернулся, с превеликим удовольствием. Но ведь эти идейные завопят: «Не будем из-за тебя машину гонять. Хочешь ‒ топай на своих двоих. Никто тебе не держит. А мы дальше желаем, на подвиги во имя человечества». Вот хотя бы ещё пацан согласился, но ведь он тоже в герои желает. Весь в сестрёнку, мелкий, а такой же заносчивый.
Кондр неприязненно глянул на Диньку, хотел и на Фео, но вовремя опомнился. Если на неё смотреть, неприязненность медленно исчезает, появляются другие ощущения. Совсем другие.
Над лагерем опять повисла тишина. Вроде всё решили. А что теперь?
‒ Давайте поскорее уйдём отсюда. Подальше.
Каждый об этом думал, но выговорить вслух решился только Марк. Никто не откликнулся, не высказал согласия, все просто сразу начали собираться. А ведь перед привалом думали, что сил на новый переход не хватит, но тут рванули почти бегом. Если рядом такой большой перепад высот, наверняка, и горы тоже близко.
Глава 12. Ожидание рассвета. Иви
Далеко уйти не удалось. Поначалу слишком поспешили и быстро выбились из сил. Но вроде уже и время подсказывало сделать новый привал, солнце клонилось к закату. Разговоры по-прежнему не клеились, обменивались минимумом фраз, только по делу.
Иви сидела перед костром. Огонь одновременно притягивал и пугал. Смотреть на него можно долго, пламя переменчиво и красиво, греет, но вспыхивая сильнее вдруг обдаёт жаром, злым, обжигающим.
‒ А где Марк? ‒ спросил кто-то. Голос девичий. Кажется, Регинин.
Иви не видела, кто говорит, а на слух не очень-то различала. Девичьи голоса становились похожими, когда в них появлялись страх, тревога или подозрительность: высокими, резкими, звенящими. В общем, истеричными и раздражающими. Напрочь лишёнными индивидуальности.
‒ Прогуляться пошёл, ‒ нехотя буркнул Кондр.
‒ В смысле? ‒ теперь уже влез Герман. ‒ До ближайших кустов?
‒ Без понятия, ‒ огрызнулся Кондр. ‒ Я и его обязан пасти?
‒ А, по-моему, его давно уже нет, ‒ опять заметил кто-то из девушек.
Точно Регина. Иви как раз развернулась и успела заметить, что говорила именно она.
‒ Решили же далеко не отходить от лагеря, ‒ праведно возмутился Пак. ‒ Тем более в одиночку
‒ Я пойду, поищу, ‒ Иви поднялась, поймала короткий острый взгляд Тория, который вроде бы спрашивал: «Пойти с тобой?»
Нет, ерунда. Показалось. Торий ревностно оберегал своё одиночество, свою избранность. Не позволял вмешиваться в собственные дела и честно сам никому не навязывался. Даже, когда в его участии нуждались. Но Иви всё равно отказалась бы от его помощи. Как и от помощи Пак. Тот было дёрнулся, но Иви остановила его взглядом. Он понял без слов и не решился возразить.
Ну что она, маленькая слабая девочка, чтобы бояться бродить по этому миру в одиночку? У неё достаточно подготовки даже для самой непредвиденной ситуации. Но в данном случае ничего непредвиденного ожидать не приходится. Ну разве нападёт стая бабочек, но от них можно легко отмахнуться рукой. А то, что с Самиром произошло ‒ несчастный случай. Иви не собирается лазить по труднодоступным местам. Но всё равно она продвигалась по лесу осторожно, осматривалась по сторонам.
