‒ Ничего. Идём. Я уже почти…
‒ Помолчи лучше. Береги силы.
Глава 18. Я буду всегда с тобой. Иви
До скопления каменных глыб они всё-таки добрались, хотя Иви и не понимала, как. Вроде и силы уже давно кончились, и ног не чувствовалось, и ощущение такое, что тащить ей пришлось не человека, а весь этот мир, что вокруг. Небо опустилось на плечи, звёзды, галактики, вселенные навалились. Не выдержишь, сдашься, и всё рухнет, не останется ничего, ни пространства, ни времени. Поэтому терпи.
Они и терпели, пёрли, не считаясь с тем, что уже невозможно. Протиснулись между двумя скальными обломками, оказались почти как в пещере. Стены, даже потолок, пусть и с огромными щелями и просветами. Земляной пол плотно устлан мелким лесным мусором. Практически все удобства. Но им уже без разницы: даже если бы голый холодный камень, даже если бы ветер насквозь, даже если бы дождь.
Привалились к стене.
‒ Всё. Садимся.
Стоило Иви чуть ослабить хватку, и Марк сполз вниз, завалился набок, голова безжизненно свесилась. Может, ему лечь лучше. Иви опять ухватила парня за плечи, но стоило дотронуться, Марк вздрогнул, резко вскинул голову, так что она ударилась о камень. Но он даже не заметил удара. С трудом отыскал взглядом Иви, уставился ей прямо в лицо.
Его губы едва заметно шевелились, совершенно беззвучно. А Марку, наверное, казалось, что он произносит громко и чётко. Во взгляде ясно проступали растерянность и вопрос: почему Иви просто смотрит на него? Почему не делает то, о чём он говорит? Но она не понимала, о чём. Вот совершенно. Пыталась прочитать, по губам, по глазам. Не получалось.
‒ Марк, что? Я не знаю.
‒ Лекарство.
Иви и сейчас по большей части угадала, а не услышала, заметив, как рука Марка потянулась к карману, но застыла на полпути и безвольно сползла вниз.
Ну да! Почему ей раньше не пришло в голову. Иви засунула ладонь в карман куртки, но ничего не нашла. Подумала, что пузырёк мог выпасть и мгновенно испугалась, но решила проверить и другие карманы. Пусто. В одном пусто, в другом пусто. В куртке, и в брюках тоже. В плоских задних карманах тем более. Но есть ещё на штанине, боковой глубокий, на застёжке-липучке.
Есть! Иви торопливо отвинтила крышку, пузырёк чуть не выскользнул из рук.
‒ Сколько?
Марк молчал, даже губами беззвучно не шевелил, а взгляд опять слепой, устремлённый внутрь.
‒ Марк! Марк! Очнись! Скажи как-нибудь. ‒ Иви осторожно тряхнула его. ‒ Ну! Марк!
Он по-прежнему молчал, только глаза опустил. Иви повторила за ним, уловила лёгкое шевеление руки. Марк широко раздвинул пальцы, только указательный и средний остались сжатыми вместе.
‒ Две? Да?
Безымянный дрогнул и тоже придвинулся к двум сложенным.
‒ Три. Ага, сейчас. Лучше три.
Иви постучала горлышком пузырька по ладони, дождалась, когда из него выкатились три капсулы, поставила баночку на пол, протянул руку к Марку, прижала к губам. Те были горячие, сухие, шершавые.
‒ Ну давай, ешь! ‒ Иви наклонила ладонь, капсулы сползли в рот, губы опять сомкнулись. ‒ Жаль, воды нет. Она в рюкзаке осталась. Но ты попробуй так. Я же видела, что ты и без воды можешь.
Марк зажмурился, сглотнул.
‒ Получилось? Да? ‒ Иви коснулась его лба, погладила по волосам, пытаясь ещё и так успокоить, облегчить боль. ‒ Вот видишь. Скоро всё пройдёт. И опять будешь в порядке. Потерпи немного. Ладно?
Он не отвечал, не шевелился, не открывал глаз. Но дышал. Иви видела, что Марк дышал, и ощущала, как вздымалась его грудь. И сердце в ней билось, сильно и гулко.
Остаётся только подождать. Лекарство сделает своё дело, синяки и ссадины тоже заживут. Всё будет хорошо. Здесь они в безопасности, их никто не найдёт. Только свои. Договорились же. Наверное, уже скоро кто-нибудь подойдёт.
Темнеть начинало, но ночи здесь светлые. Постоянно или просто период такой. Или широта. От чего это зависит? Иви точно не помнила. Да и не важно.
Голова Марка лежала у неё на плече, волосы щекотали щёку. Иви плотнее прижалась к ним, устало прикрыла глаза. Она совершенно выбилась из сил, пока тащились до этой пещеры. Да и вообще денёк выдался…
Иви неосознанно потянулась к кобуре, нашла торчащую из неё рукоятку пистолета.
Остаётся только подождать. Когда подействует лекарство, когда Марк очнётся, когда свои придут, когда…
Она задремала. Скорее всего. Потому что, когда Иви открыла глаза, в пещере было намного темней, и серебристый сумрак светился в щелях между камней. Марк тоже очнулся, поднял голову, немного отстранился. Наверное, его движения и разбудили Иви.
‒ Ты как?
‒ Ну… ‒ протянул Марк неопределённо, ‒ думаю, гораздо лучше, чем было раньше. ‒ В голосе смущение, будто он стыд испытывал за свои недавние слабость и беспомощность. ‒ Честно говоря, я считал, что там всё и закончится.
‒ Перестань, ‒ воскликнула Иви. ‒ Всё хорошо будет.
Марк улыбнулся. Попробовал по крайней мере. Но разбитые губы пересохли, покрылись твёрдой кровавой корочкой, припухли, и обычной широкой улыбки не получилось. И слова прозвучали тоже далеко не радостные:
‒ Не будет. Для меня. Ты же знаешь.
Знала. Забыла. Точнее, не верилось. Марк прав ‒ даже когда точно знаешь, не верится. И слышать не хочется, как он повторяет раз за разом, убеждая других и себя, отгоняя глупую бессмысленную надежду.
‒ Ночь уже, ‒ произнесла Иви первое, что взбрело в голову, лишь бы перевести разговор. ‒ И никто не пришёл. А ведь договаривались здесь, у камней, собраться.
‒ Думаешь, кроме нас никого не осталось? ‒ предположил Марк чуть слышно, прямо посмотреть не решился, глянул уголком глаза.
Иви крикнуть захотелось: «Неправда!» Ну почему он всегда о самом худшем. Или просто хочет, чтобы она в очередной раз повторила: «Всё будет хорошо». У не же убедительно получается, а ему важно ‒ убедиться.
‒ Наверное, они где-то раньше встретились. А потом стемнело, и не стали по ночи бродить. Утром их найдём, когда рассветёт.
Можно бы и сейчас, не настолько темно. Просто никакого желания, подниматься, брести куда-то в тишине и сумраке спящего леса. Больше вероятность заблудиться. И зябко уже. Ночная прохлада заползала в каменное убежище сквозь широкие щели, проникала под одежду.
Иви поёжилась, передёрнула плечами, прогоняя со спины волну мурашек и придвинулась к Марку. Неосознанно. Как-то само получилось. Торопливо оправдалась:
‒ Холодно всё-таки. Если сидеть неподвижно.
