Впервые этот новый персонаж возникает перед читателем в одиннадцатой главе. В ней рассказывается о том, как Иван Бездомный, пребывая «в сладкой истоме» (ему «пришлось сделать впрыскивание по рецепту Стравинского»), пытается взглянуть на происшествие у Патриарших прудов как бы с другой стороны. Иными словами, потрясённый поэт наконец‑то приходит в себя и начинает рассуждать здраво. Больше ничего особенного в этой главе не происходит. Но заканчивается она появлением в Ивановой палате загадочного гостя. Он‑то и будет в дальнейшем высказывать Ивану здравые мысли.
Читатель ещё ни о чём пока не догадывается, но самим названием главы («Раздвоение Ивана») он уже предупреждён о том, что обещанное «раздвоение» вот‑вот начнётся.
Более основательное знакомство с таинственным незнакомцем состоится в главе 13‑ой, которую Булгаков назвал особо подчёркнуто: «Явление героя». Героем этим оказался…
«… бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами и со свешивающимся на лоб клоком волос человек примерно лет тридцати восьми».
Нежданный визитёр назвался душевнобольным, заявив Ивану:
«— Будем смотреть правде в глаза… И вы и я — сумасшедшие, что отпираться]».
Само появление странного соседа описано так, что вполне может быть воспринято как некое фантастическое видение, как сказочный сон, приснившийся приходящему в себя поэту.
Кого же увидел Иван?
Человека со счастливой судьбой. Человека, который добился того, о чём мечтал. Человека, написавшего книгу, которую хотел написать.
Бездомный видит в этом фантастическом сне как бы самого себя, но уже в роли счастливчика, сумевшего поймать за хвост птицу удачи.
Ночной гость из палаты 118 безымянен. Он именует себя мастером.
Какой смысл вложен в это понятие?
Мастер — это профессионал высочайшего класса. Специалист, постигший своё ремесло до тонкостей. В переводе с английского (а этот язык, как мы помним, Булгаков старательно изучал во второй половине 20‑х годов) слово «master» означает «хозяин», «учитель‑наставник», «руководитель» и даже «конферансье».
Вспомним ещё раз, как воспринимал это понятие Александр Блок:
«Мастер — тот, кто ощущает стержень всего своего творчества и держит ритм в себе».
Николай Бухарин называл мастерами лишь тех поэтов, чьи произведения содержат в себе «двойной, «тайный» смысл.
«Ночной гость» из соседней палаты всеми перечисленными свойствами и качествами обладает. Но он ещё и чертовски везуч — ему улыбнулась фортуна. Он выиграл в лотерею сто тысяч рублей. А сто тысяч, по его же собственным словам, «… это, согласитесь, громадная сумма денег».
Как известно, богатство даёт определённую независимость от окружающей действительности, предоставляя возможность жить так, как хочется. Мастер использовал выпавший ему шанс и сочинил роман на евангельскую тему.
Но не об Иисусе Христе его книга, нет! О Нём написано уже предостаточно. Пусть «иваны бездомные» добавляют свои странички к уже созданным томам. У мастера свой собственный путь, не зависящий от тропинок, протоптанных другими. Его герой — всесильный прокуратор Иудеи Понтий Пилат. Тот самый, что послал на казнь иудейского проповедника.
Казалось бы, не признававшие христианскую религию большевики должны были отнестись к Пилату как к союзнику, к «своему» (если исходить из древнего принципа: враг моего врага — друг). И книгу о нём должны были бы принять с восторгом, поднять на щит. Но новых хозяев России библейские прокураторы не интересуют. Роман мастера встречают в штыки, на него обрушивается лавина критики. А некий Алоизий Магарыч, позарившись на жилплощадь ставшего неугодным писателя, строчит на него донос в ОГПУ.
С Лубянки мастер возвращается сломленным. И по собственной воле устремляется в «лечебницу» Стравинского. А там искусные «профессора» так ловко продолжили «ломку» своего пациента, что даже дьявол удивился:
«— Да, — заговорил после молчания Воланд, — его хорошо отделали».
И вновь сквозь драматичную историю мастера отчётливо проступают жизненные перипетии самого Михаила Булгакова. Вспомним, как неожиданно (словно выигрыш в лотерею) пришла к нему слава, популярность? И как обрушились на него театральные критики? Как склоняли его имя со всех трибун? Как все его произведения предавались анафеме и запрещались? Как заинтересовалась им Лубянка и так далее, и так далее…
«Пора благополучия» вспыхнула и тут же погасла, как падающая звезда. Вот почему этот краткосрочный период и представился Бездомному как невероятно сказочное сновидение. Этим сном Булгаков как бы лишний раз подчеркнул, что мастер повторяет его собственную судьбу. Писатель сообщал своим читателям, что в стране большевиков всякий, кто попытается написать правду, обречён на попрание и «ломку» в застенках Лубянки. Несчастный Бездомный и якобы счастливый мастер в конце концов оказываются в одной палате‑камере.
А теперь обратим внимание на главную героиню романа, которая от великой любви почему‑то превратилась в ведьму.
Великое чувство
Прежде всего, не будем забывать, что торжественный гимн в честь Её Величества Любви написал человек, имевший в амурных делах опыт достаточно солидный. Как‑никак, а только официально Булгаков был женат трижды. И о том, что такое любовь (включая и любовь с большой буквы), ему было известно не понаслышке. Это великое человеческое чувство он и описал в своём романе. И как описал! Вспомним начало второй части «Мастера и Маргариты»:
«За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!
За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!»
Что можно сказать об этой чарующей оде, начинающейся так восторженно? Только одно: её чересчур возвышенная патетика настораживает, словно предупреждая нас о том, что автор всего лишь шутит. В самом деле, ирония (почти нескрываемая) ощущается чуть ли не в каждом восклицательном знаке. К тому же рассказывает об этом необыкновенном чувстве писатель не сам, а устами своего «душевнобольного» героя. Как тут не побалагурить?
И Булгаков, дав себе волю, рассказывает нам амурную историю, благостную и сентиментальную до предела.
Уже первую читательскую улыбку должна вызвать фраза мастера, который почему‑то никак не может вспомнить, на ком же он был женат когда‑то.
«На этой… Вареньке… Манечке… нет, Вареньке… ещё платье полосатое, музей… Впрочем, я не помню».
Кого имеет здесь в виду Булгаков? Свою первую жену Татьяну Николаевну? Вряд ли. Было бы чересчур некорректно — так говорить о своей первой любви, о женщине, честно и самоотверженно делившей с ним все беды и радости его драматичной молодости. Да и подозревать Татьяну Николаевну в каких бы то ни было связях с нечистой силой у Булгакова не было никаких оснований. Да, она устроила ему чудесное исцеление от морфинизма, происшедшее совершенно необъяснимым образом. Во всём же остальном была, как говорится, до мозга костей земным человеком, чуждым какого бы то ни было мистицизма.
