Присмотримся к ним.
Граф Обольянинов. Единственный дворянин среди персонажей пьесы. У него роман с дамой, носящей нерусскую фамилию. Обольянинов — застарелый наркоман. Без укола, без впрыскивания морфия не чувствует себя человеком. В первой редакции пьесы есть сцена, в которой оперативники МУРа ищут сведения на подозреваемых ими граждан. Картотека выдаёт на Обольянинова такие данные:
«Обольянинов Павел Фёдорович… Бывший граф. Живёт с Зоей Денисовной Пельц… Человек мёртвый».
В Москве у Обольянинова есть квартира. Точнее, была…
«ОБОЛЬЯНИНОВ. Только у меня её отобрали. Какие‑то с рыжими бородами выкинули меня».
Когда — уже в 30‑х годах — «Зойкину квартиру» собрались ставить в Париже, Булгаков отослал (переводчице пьесы М. Рейнгардт) подробные характеристики действующих лиц. Про Обольянинова там сказано:
«… бывший граф… Морфинист, … одержим одним желанием — уехать за границу…
Внешне: одет у хорошего портного по моде 1924 года, скромно и дорого…»
Кого имел в виду Булгаков, создавая этот образ? Кого скрывал под такой шикарной «маской»?
Конечно же, его, постоянного героя многих предыдущих своих произведений, В.И. Ульянова‑Ленина.
В самом деле, Владимир Ильич единственный дворянин среди ближайших своих сподвижников. По слухам, ходившим по Москве, у него был давний роман с гражданкой, носившей нерусскую фамилию (с Инессой Арманд). И из кремлёвской квартиры его тоже «выкидывали», отправляя долечиваться в Горки.
Само существование Ленина в последние полтора года жизни поддерживалось ежедневными уколами. Без этих постоянных впрыскиваний он был не человек. Про него ещё при жизни говорили, что он «человек мёртвый». И намёк на костюм героя, сшитого «у хорошего портного по моде 1924 года», тоже говорит о многом. Ведь у советских людей год 1924‑ый был накрепко связан со смертью Владимира Ильича.
И фамилию своему персонажу Булгаков тоже подбирал весьма тщательно. Ведь как похожа на…
Впрочем, сравните сами:
ОбОЛЬЯН инов и УЛЬЯН ов, ОбоЛЬЯНИН ов и ЛЕНИН.
Если учесть, что «графо» в переводе с греческого означает «пишу», то словосочетание «граф Обольянинов» можно рассматривать как очередную булгаковскую подсказку: дескать, «пишу об Ольянове», то есть «пишу об Ульянове».
Чтобы окончательно развеять все сомнения относительно того, чья именно семья вывежена в его пьесе, Булгаков вводит в «Зойкину квартиру» горничную по имени Мария. В пьесе все зовут её Манюшкой.
Исследователям булгаковского творчества известен хороший знакомый Булгакова — адвокат Владимир Евгеньевич Коморский, у которого в разное время служили две домработницы, и каждую звали Манюшкой. Считается, что этим именем и наделена домработница Зои Пельц.
Версия вполне правдоподобная, но…
Почему‑то опять вспоминается другая семья — ленинская. В неё, как известно, входила и Мария Ильинична Ульянова, родная сестра вождя. Поскольку держать прислугу в кремлёвских семьях тогда было ещё не принято, ей приходилось выполнять и работу горничной. Ухаживала она и за больным братом. С самого детства ленинскую сестру родные звали Маняшей.
Манюшка — Маняшка, Манюша — Маняша. Очень созвучные имена.
Может возникнуть вопрос: откуда и от кого Булгакову были известны подробности личной жизни советских вождей, засекреченной в те годы самым строжайшим образом? Ответом мы, к сожалению, не располагаем. Но в том, что Булгаков располагал такими сведениями, сомневаться нет оснований. Располагал! И использовал их в своих произведениях по мере надобности. Правда, до вполне определённого времени.
В письме от 31 июля 1934 года Михаил Афанасьевич настоятельно просил жившего во Франции брата Николая:
«По списку действующих лиц я прошу сделать следующие исправления:
Вместо «Обольянинов» — «Абольянинов…»
Зачем понадобилось изменять заглавную букву фамилии? Скорее всего, для того, чтобы ещё больше замаскировать «ленинский» намёк. Ведь про фамилию «Абольянинов» всегда можно сказать, что происходит она от латинского корня «abol», что означает «отмену», «упразднение». С латинских же слов взятки, как говорится, гладки.
Разобравшись с Обольяниновым, рассмотрим «происхождение» остальных действующих лиц.
Другие маски
Присмотримся к Фиолетову, двоюродному брату Зои Пельц. Он прибыл в Москву с Кавказа, и сестра с удивлением спрашивает у него:
«ЗОЯ. Тебя же расстреляли в Баку, я читала!
ФИОЛЕТОВ. Так что из этого? Если меня расстреляли в Баку, я, значит уж, и в Москву не могу приехать? Хорошенькое дело. Меня по ошибке расстреляли, совершенно невинно!»
Зоя Пельц «спутала» кузена с Бакинским комиссаром А. Фиолетовым. Путаница эта в те годы выглядела забавно и была явно рассчитана на смех зрительного зала.
Но по требованию цензуры (чтобы не тревожить память расстрелянного большевика) зойкин брат был переименован в Аметистова. Однако в основу новой фамилии положен тот же цвет. Ведь «аметист» — это полудрагоценный камень, прозрачная фиолетовая разновидность кварца. Зачем понадобилось Булгакову именно так «расцвечивать» фамилию своего персонажа?
В картотеке МУРа про зойкиного кузена сказано:
«Фиолетов Александр Тарасович… В тысяча девятьсот семнадцатом году прибыл из Петербурга в Москву. Организовал карточную квартиру на Тверской …. выдавая себя за бывшего гвардейца. Был взят партнёрами в момент извлечения пятого валета из‑под стола. Лечился в Солдатенковской больнице…
С двадцать пятого мая сего года проживает… в квартире Зои Денисовны Пельц…»
Кто же был прототипом Фиолетова‑Аметистова? На кого намекал Булгаков, пряча своего героя под фиолетовой «маской»?
Обитал на кремлёвском Олимпе вождь, родившийся на Кавказе (в Тифлисе) и с детства носивший «цветную» фамилию Розенфельд, что в переводе с немецкого означает «Розовое поле». «Розовое», «фиолетовое» — близкие по тону цвета. Позднее, уже в Москве, юноша с Кавказа примкнул к революционным социал‑демократам и сменил свою фамильную «розовость» на более твёрдую партийную кличку — Каменев.
Весной 1917 года приехавшего из‑за рубежа Ленина наш твердокаменный большевик встретил, что называется, в штыки, открыто выступив против его апрельских тезисов. Осенью «партнёры» по подпольной борьбе уличили Каменева в давнем сотрудничестве с жандармским управлением, и многие петроградские газеты впрямую обвиняли его в провокаторстве.
Вскоре после октябрьского переворота Каменев вновь не поладил с вождём революции, в результате был вынужден покинуть престижнейший пост главы ВЦИКа.
