«Я не знаю, было ли это, да и неприятно рыться в чужой личной жизни, но…»
Мы тоже не собираемся «рыться в чужой личной жизни». Нас интересует лишь то, как творчество писателя и драматурга связано с перипетиями его жизни. Но!..
Дело в том, что у любого литератора так называемые «творческие моменты» почти всегда тесно связаны с сугубо личными фактами его биографии. И любимые женщины великих писателей (да и невеликих тоже) очень сильно влияют на творческие процессы, помогая или препятствуя создавать те или иные произведения. Это веками выверенное правило не могло не коснуться и Михаила Булгакова.
Его первая жена, Татьяна Николаевна, была спутницей верной, доброй, надёжной, проверенной в многочисленных тяготах и невзгодах. Но преодоление бытовых трудностей настолько поглотило её, что на творческие дела мужа ни сил, ни времени у неё уже не оставалось. А уж в суматошном богемном мире тогдашней Москвы она и вовсе слегка растерялась.
Вторая жена, Любовь Евгеньевна, много повидала в своей жизни. Побывала в Европе. Общество актёров и литераторов было её стихией. Пока длилась пора благополучия, всё было великолепно. Когда же над головою супруга сгустились чёрные тучи, Любовь Евгеньевна, постоянно искавшая удачливой новизны и стабильной надёжности, тотчас сникла. Вникать в литературные проблемы мужа ей уже не хотелось. Собственные дела и увлечения волновали её гораздо больше.
Елену Сергеевну Шиловскую всегда тянуло к необыкновенным приключениям. Жизнь с первым мужем, адъютантом командующего, наскучила ей очень быстро. Обеспеченное существование со вторым супругом, красным командармом, тоже казалась серым, малопривлекательным. Встретившийся на её пути Булгаков златых гор не обещал, но она твёрдо знала, что с ним не соскучишься.
3 октября 1932 года Михаил Афанасьевич развёлся с Любовью Евгеньевной, а на следующий день…
Во время репетиции во МХАТе Булгаков написал записку режиссёру В.Г Сахновскому:
«Секретно. Срочно.
В 3 3/4 дня я венчаюсь в Заксе. Отпустите меня через 10 минут».
И без четверти четыре его брак с Еленой Шиловской был зарегистрирован. С этого момента его новая жена стала зваться Еленой Сергеевной Булгаковой.
Спустя много лет (27 октября 1968 года) она опишет брату Александру, как оно свершилось — это третье её замужество:
«… я порвала всю эту налаженную, внешне такую беспечную, счастливую жизнь, и ушла к Михаилу Афанасьевичу на бедность, на риск, на неизвестность».
Конечно же, Елена Сергеевна немного лукавила — «бедностью» её новое существование можно было назвать лишь с очень большой натяжкой. Даже уйдя от Шиловского, она продолжала — ставшую для неё такой привычной — жизнь советской «барыни». В самом деле, за её сыном присматривала няня‑воспитательница, все хозяйственные дела выполняла домработница, полы в доме натирал специально приглашавшийся полотёр, для мытья окон звали мойщиц и так далее и тому подобное. Даже в парикмахерскую она не ходила — маникюрша и парикмахер приходили к ней на квартиру.
В том же письме (от 27 октября 1968 года) рассказывается и о том, как на неожиданное замужество матери отреагировали её дети. Как‑то Елену Сергеевну навестил старший сын Евгений. Сидели, пили кофе. И вдруг Михаил Афанасьевич «без тени скучного нравоучения» сказал мальчикам:
«„Дети, в жизни надо уметь рисковать… Вот смотрите на маму вашу, она жила очень хорошо с вашим папой, но рискнула, пошла компе, бедняку, и вот поглядите, как сейчас намхорошо… „И вдруг Сергей, малый, помешивая ложечкой кофе, задумчиво сказал: „Подожди, Потап, мама ведь может „искнуть ещё „аз “.
Потап выскочил из‑за стола, красный, не зная, что ответить ему, мальчишке восьми лет».
Поясним, что Серёжа Шиловский картавил, а Потапом он называл Булгакова.
Глава третья
Возрождение надежды
Семейные истории
Своей первой жене, Татьяне Николаевне, Булгаков часто повторял: «Я должен жениться три раза!». И объяснял, что это, дескать, ему на роду написано.
Своей третьей супруге, Елене Сергеевне, Михаил Афанасьевич говорил, что третью женитьбу ему ещё в Киеве предсказала гадалка, поэтому и произойти она должна было неминуемо. Даже невзирая на то, что сам он давно уже перестал быть тем лихим жизнерадостным кавалером, что когда‑то с лёгкостью кружил головы влюбчивым красоткам («Жизнь господина де Мольера»):
«Три тяжких года, долги… и унижения резко его изменили. В углах губ у него залегли язвительные складки опыта, но стоило только всмотреться в его лицо, чтобы понять, что никакие несчастья его не остановят».
Да, этими словами описан Мольер. Но великого французского драматурга Булгаков во многом «срисовывал» с самого себя, поэтому слова «никакие несчастья его не остановят» вполне можно считать его собственным жизненным правилом. Михаил Афанасьевич был убеждённый фаталист. Если чувствовал, что что‑то должно случиться, то без всяких рассуждений верил, что это непременно произойдёт. И прямиком шёл к этому загадочному «что‑то», не обращая внимания ни на какие препятствия.
Очень похожим характером обладала и Елена Сергеевна. Казалось, они созданы друг для друга. Не случайно в пьесе «Адам и Ева» в уста главной героини вложены слова, обращённые к академику Ефросимову:
«Оказывается, мы совершенно одинаковы, у нас одна душа, разрезанная пополам».
И всё же (прежде чем предложить своей третьей избраннице руку и сердце) Булгаков посчитал необходимым предупредить её о своей скорой и неизбежной кончине:
«Когда мы с Мишей поняли, что не можем жить друг без друга (он именно так сказал), — он очень серьёзно вдруг прибавил:
— Имей в виду, я буду очень тяжело умирать, дай мне клятву, что ты не отдашь меня в больницу, а я умру у тебя на руках.
Я нечаянно улыбнулась — это был 1932 год, Мише было 40 лет с небольшим, он был здоров, совсем молодой… Он очень серьёзно повторил:
— Поклянись!
И потом в течение нашей жизни несколько раз напоминал мне об этом».
14 января 1933 года Булгаков написал брату Николаю в Париж:
«Сообщаю тебе, что в моей личной жизни произошла громадная и важная перемена. Я развёлся с Любой и женился на Елене Сергеевне Шиловской. Её сын, шестилетний Сергей, живёт с нами…
Силы мои стощились…
Елена Сергеевна носится с мыслью поправить меня в течение полугода. Я в это ни в коей мере не верю, но за компанию готов смотреть розово на грядущее».
Волновал Булгакова и вопрос, куда поселить оставленную супругу. Жилищная проблема в Москве продолжала быть одной из острейших, и Белозёрская вновь оказывалась без крыши над головой. И тогда Михаил Афанасьевич предложил Елене Сергеевне:
