Глеб увлекся рассматриванием танцующих пар. А там посмотреть было на что.
Одна девушка, подойдя к эстраде, продолжая извиваться, стала сбрасывать с себя одежду. Сперва она стянула легкую блузку и зашвырнула ее в толпу. И ее большая, но упругая грудь, словно бы страдала забывчивостью, двигаясь за своей хозяйкой с небольшим опозданием, и временами девушке даже приходилось придерживать ее рукой.
– Давай, Оля, давай! – крикнул кто-то из толпы.
И тогда девушка, положив руки на бедра, принялась освобождаться от юбки.
Та, узкая, кожаная, скрипя, стала сползать вниз. Плотно сжимая колени, девушка позволила ей достичь земли, а затем одним прыжком освободилась от нее и, наподдав ногой, зашвырнула ее на эстраду прямо на клавиши. На ней остались только узкие черные трусики да пара сверкающих пряжками туфель.
– А дальше я не умею, – весело крикнула она.
– Поможем! Поможем! – раздались голоса.
Она повернулась спиной к зрителям, оперлась руками на эстраду и принялась бешено вращать бедрами. От этого зрелища и мертвый мог подняться бы из могилы.
Затем одним молниеносным движением, последовавшим после того, как девушка развернулась на остром каблуке, оставив на асфальте черное пятно, она сбросила белье и принялась лихо отплясывать, вскидывая то одну, то другую ногу выше головы.
И тут в разгар всеобщего веселья на эстраду, тяжело ступая, поднялся самый главный из бандитов. Он обвел хмурым взглядом своих соратников, и тут же все смолкли.
Девушка, даже не подумав одеваться, отошла к гостям. Все образовали плотное полукольцо, освободив место перед эстрадой. Музыка смолкла. Бандит снял микрофон со стойки и негромко произнес:
– Раз, два, три…
И тут на его лице появилась улыбка, не более приятная, чем оскал волка.
– Друзья мои, – с хрипотцой в голосе произнес он, – сегодня достаточно знаменательный день. Я встретился с Валентином Гуковским, и мы договорились с ним.
Среди гостей послышался робкий крик «ура», но никто не подхватил его.
Бандит чуть-чуть приподнял голову и попытался отыскать взглядом крикнувшего.
– Да, мы договорились с ним. И теперь, с этого дня, я называю его своим другом. Валентин! – крикнул бандит, вскидывая руку.
Гости расступились, и по проходу проследовал Гуковский. Лада шла рядом с ним, немного опасливо поглядывая по сторонам. Она осталась стоять у эстрады, а Валентин легко взобрался на нее и встал рядом с бандитом. Тот передал ему микрофон.
– Я рад, что мы сумели договориться с… – он замялся, явно не зная, как назвать бандита.
Тот ободряюще потрепал его по плечу.
– Называй меня, как и раньше, – Боцманом.
– …и отныне между нами не будет недоразумений. Мои люди, мои девочки среди ваших. Вы все веселитесь и можете заглянуть друг другу в глаза, не найдя там злости. И пусть так будет впредь. Мне не жалко денег, если они попадают в руки людей, которые заработали их.
В толпе раздался истеричный смех. Смеялась голая девица, то ли от слов Валентина, то ли от того, что ее лапал парень с бритым затылком. Лада стояла, с ужасом глядя на обступивших ее людей, и Глебу стало на какое-то мгновение жаль ее, оказавшуюся среди чужих.
А затем он подумал:
«В конце концов, она знала, куда ехала, знала, с кем. И не мое дело осуждать или жалеть ее».
– Ну а теперь, когда официальная часть закончена, – рассмеялся Боцман, принимая микрофон из рук Валентина, – я предлагаю наш неизменный аттракцион…
Гуковский затравленно посмотрел на Боцмана. Это объявление явно не входило в программу.
– …и если господину Гуковскому он понравится, то и он сам примет в нем участие. Стол! – закричал Боцман.
– Стол! – подхватила толпа, и несколько добровольцев бросились выполнять распоряжение Боцмана.
Вскоре на эстраде, перед музыкальными инструментами, поставили стол и застелили его длинной скатертью. Она доходила до самого пола.
– Играем в девятку! – закричал Боцман. – Ну-ка, желающие из девушек есть?
Тут же к эстраде подбежали несколько девиц и принялись предлагать свои услуги.
– Нет-нет, мне нужно только девять девочек, – хохотал Боцман, подавая руку и помогая девушкам взбираться на сцену.
Большинство из гостей явно знали о сути игры и объяснять им не было необходимости. Но затем главарь бандитов спохватился, глянув на Валентина и заметив, какой тот растерянный.
– Наверное, наш гость не знает о такой игре, и она не распространена среди банкиров. Поэтому я объясню правила. Девять девочек, абсолютно голых, становятся у стола спиной к публике. Ну-ка, девочки, займите свои места!
Те быстро разделись, а затем, весело смеясь, подбежали к столу и встали возле него. А потом все девять, как по команде, нагнулись.
– А вот теперь мы принимаем ставки. Сможет ли вот он, – рука Боцмана указала на одного из своих охранников, – пройти их всех и не кончить? Ставки можно делать на любой номер. Только не так громко, – тут же предупредил он загалдевшую толпу, – чтобы наш Ваня не услышал.
А тот уже начинал готовиться к игре, распуская ремень брюк.
Валентин, явно в шоке от таких игр на свежем воздухе при луне, сделал шаг назад, на что Боцман не обратил ни малейшего внимания.
– Делайте ваши ставки, господа! Сейчас начнется! Валентин Гуковский бросил беглый взгляд на Ладу, спрыгнул со сцены и, взяв ее под руку, вывел за плотное кольцо людей. Они стояли почти под самым балконом, где примостился Глеб, и тот слышал каждое слово их разговора, несмотря на галдеж и речь Боцмана, усиленную динамиками.
– Я ухожу отсюда! – зло говорила Лада, пытаясь освободиться от цепких рук Валентина.
– Но это всего лишь игра. Ты же видишь, какие они твари!
– А ты вместе с ними! – упорствовала женщина. – Пусти меня!
– Нет, нужно остаться. Это невежливо уходить, когда тебя приглашают развлечься.
– Вот ты и развлекайся. Еще немного – и ты сам пойдешь трахать этих девиц на глазах у всей этой швали.
– Ладно. Я не могу уйти, я должен быть рядом с Боцманом.
– Раз! – послышался крик толпы, раздались крики, аплодисменты.
– На первый номер никто и не ставил, – крикнул Боцман, – а вы, девочки, немного поживее, иначе так он дойдет до девятого!
– Два, – загудела толпа.
– Э, нет, правила нарушать нельзя! – кричал Боцман. – Руками хватать мужчину запрещается! Здесь как в футболе – только ногами, бедрами да головой.
Можешь брать и на грудь.
– Я ухожу! – крикнула Лада, наконец-то вырвавшись от Гуковского. – И слышишь, не приходи сегодня ко мне, все равно не пущу! Ты мне противен!
