Плечо нестерпимо болело. Иногда кружилась голова, и крупные капли холодного пота выступали на лице Глеба Сиверова.
– У вас болит голова, дядя Федор? – спросила девочка, видя, как Глеб морщится от боли.
– Нет-нет, дорогая, у меня просто разболелся зуб.
– У вас такая интересная борода… Можно я ее потрогаю? – спросила девочка.
Глеб поморщился, но затем улыбнулся.
– Конечно, потрогай. Только аккуратно. Девочка прикоснулась к бороде.
– Какая она…
– Какая? – спросил Глеб.
– Ну очень шершавая, очень жесткая. Глеб усмехнулся.
– Ладно, ладно, все в порядке. Сейчас выходим.
Он перекинул через плечо свою спортивную сумку, взял за руку девочку, и они направились по опустевшему вагону к выходу. Молоденькая проводница стояла у двери.
– Всего доброго, – сказал Глеб, – спасибо за беспокойство.
– Как она? – участливо осведомилась проводница, кивнув в сторону девочки.
– В порядке. Спасибо за чай, за бутерброды.
– Пожалуйста. Не за что. Глеб улыбнулся девушке.
«Если бы она только знала, что перед этим я убил восемь человек! Наверное, она не улыбалась бы мне так весело и призывно», – подумал Глеб и, повернувшись, махнул рукой проводнице.
Та послала в ответ воздушный поцелуй.
«Какой интересный мужчина! Какой заботливый!» – подумала она и зашла в вагон, чтобы проверить, не остался ли кто-нибудь из пассажиров в купе.
Полковник Соловьев взглянул на часы. Он внимательно ощупывал взглядом выходящих на площадь людей. Глеба Сиверова и девочки не было.
"Что за черт? – подумал Соловьев. – Неужели он решил лететь самолетом?
Этого не может быть! Глеб не настолько глуп, чтобы так сильно рисковать. Хотя почему… Может, он придумал какой-нибудь очередной трюк и преспокойно уже давным-давно прилетел в Москву. А я как дурак торчу здесь, встречаю его".
Глеб взял девочку на руки. Она прижалась к нему, и только после этого, цепко осматривая все вокруг, он вошел в двери. Еще издали он увидел Сергея Соловьева. Тот стоял в стороне от толпы, внимательно осматривая выходящих. Глеб застыл на месте.
«Странно, – подумал он, – ведь мы договорились встретиться у меня в мастерской. Что он делает здесь?»
Глеб около минуты стоял, следя за Соловьевым. Затем быстро вышел с вокзала через другой выход.
– Почему мы идем сюда? – спросила девочка.
– Так надо, дорогая, сиди смирно, – Глеб вновь поморщился от острой жгучей боли.
Девочка прикоснулась к его плечу своей легкой ладошкой, и это ее движение причинило нестерпимую боль. У Глеба перед глазами поплыли круги.
С девочкой на руках он обошел Соловьева и приблизился к нему сзади.
– Что случилось, Сергей? – негромко сказал Глеб, остановившись в двух шагах за спиной полковника Соловьева.
Тот испуганно вздрогнул, узнав голос Глеба, и резко обернулся.
– Стой спокойно.
– Пошли быстрее отсюда, мы торчим на виду у всех, – и Соловьев, больше не оборачиваясь, двинулся к своему автомобилю. – Как все прошло? – спросил Соловьев, открывая заднюю дверцу.
– Нормально. Только много трупов, – тихо, чтобы не слышала девочка, сказал Глеб.
– Много – это сколько?
– По-моему, восемь, – сказал Глеб.
– Да, ты разошелся, – как-то невнятно пробормотал Соловьев. – Тебя куда отвезти?
– Просто подальше от вокзала. Хотя нет. Знаешь, я передумал. Бери девочку, отвезешь ее родителям, а я доберусь сам.
– Ты куда сейчас?
– К себе.
– Часа через полтора я к тебе заеду.
– Хорошо, – сказал Глеб, – только предварительно позвони.
– Все как всегда? – заглянув в глаза Глеба, уточнил Соловьев.
– Да, все как всегда, – мужчины пожали друг другу руки.
– Что с тобой, Глеб? – вдруг спросил Соловьев. – Тебя зацепили?
– Да, – спокойно ответил Глеб.
– Сильно?
– Достаточно сильно. Но кость не задели.
– Черт! – с досадой воскликнул полковник Соловьев. – Что же ты молчишь?
Давай отвезу тебя к врачу.
– Нет-нет, я сам разберусь.
– Ну что ж, смотри… Как знаешь.
Мужчины расстались. Глеб мгновенно смешался с толпой, и буквально через три секунды, как Соловьев ни всматривался, не мог увидеть своего приятеля, не мог рассмотреть Глеба Сиверова, хотя людей было не так уж и много.
«Черт! Он растворяется, как капля, упавшая в стакан с водой. Просто моментально. И его невозможно увидеть. Наверное, его даже невозможно выследить».
Сев в машину, полковник Соловьев взглянул на девочку. Та смотрела в толпу в том направлении, где исчез Глеб.
– А куда пошел дядя Федор?
– Он пошел к себе домой. И ты сейчас окажешься дома. Соловьев запустил двигатель и помчался по улицам, обгоняя один за другим автомобили.
– Скажите, а папа с мамой знают, что я еду?
– Конечно, знают, – улыбнулся Соловьев, – они очень рады.
– А знаете, там было все как в кино – Где – там?
– Ну, в лесу, в большом красном доме.
– Что значит «как в кино»?
– Ну, все стреляли. Я видела такой фильм.
– Знаешь что, ты об этом лучше никому не рассказывай, договорились?
– А папе с мамой можно?
– Папе можешь рассказать, а маме не говори ничего.
– Хорошо, – обрадованно кивнула девочка, поудобнее устраиваясь на заднем сиденье черной служебной «волги».
Глеб Сиверов, смешавшись с толпой, добрался до стоянки такси. И у него на душе тоже появилось какое-то странное беспокойство. Что-то не то было в поведении его друга, чего-то Соловьев недоговаривал. Глеб попытался сосредоточиться, но раненое плечо нестерпимо болело и отвлекало Глеба, не давая возможности сконцентрироваться на своих ощущениях.
«Что же не то в поведении Сергея? Что же? – задавал себе вопрос Глеб, но не мог найти ответа. – И зачем он приехал на вокзал? Почему не действовал так, как мы с ним договорились? Почему не приехал ко мне в мастерскую? Зачем ему понадобилось светиться на вокзале?»
Глеб подошел к стоянке такси. Он выбрал неприметный старенький «москвич», девятый или десятый в очереди, подошел, склонился к открытому окошку.
– Командир, на Арбат подбросишь?
