– Знаете, что я вам скажу, Альфред Иннокентьевич, – им больше ничего не остается, как вас пугать. Правда, я думаю, что угрозы бандитов далеко не пустые.
– Так что, Сергей Васильевич, вы считаете, они действительно могут расправиться со мной и с моей семьей?
– Вполне могут. Но не думаю, что так быстро.
– Что значит – «так быстро»? Сколько времени у меня есть, чтобы скрыться?
– Мне кажется, вы, Альфред Иннокентьевич, думаете не в том направлении.
– Как это не в том? Моей жизни угрожают.
– Да, угрожают. Ведь им ничего уже не осталось. Вы не пошли с ними на сделку, ваш банк остался чистым, им он не подчиняется.
– Да-да, я все это понимаю, – быстро заговорил Бортеневский, – но все же, как это ни странно, мне хочется жить.
– Но убегать вам не стоит, – спокойно сказал Соловьев, глядя на серую горку пепла на дне мраморной пепельницы. Горка пепла была похожа на могильный холмик.
Бортеневский проследил за взглядом Соловьева и посмотрел на дно пепельницы.
– Я не могу спокойно уснуть, у меня полный дом охраны, я боюсь выходить из офиса, боюсь подходить к машине.
– Я рассуждаю несколько иначе, Альфред Иннокентьевич, – вновь так же спокойно, покачиваясь в глубоком кожаном кресле, заговорил полковник Соловьев, – вы им интересны как партнер, а не как враг. И поэтому, думаю, они вновь постараются заполучить ваш банк. Насколько я понимаю, их прибыль от соглашения с вами была бы огромна.
– Да-да, но я ведь не пошел на это! И убит брат этого бандита, убиты еще какие-то люди. Мне кажется, Сергей Васильевич, ваши сотрудники перестарались.
– Нет, там не было другого выхода, и они действовали, исходя из обстоятельств.
Соловьев вспомнил все то, о чем ему рассказал Глеб Сиверов, и его немного передернуло. Действительно, слишком уж много трупов. Но самое главное – деньги они заработали, и доля Соловьева уже лежала на его счету в банке.
– Я хочу опять вернуться к тому же разговору, – вдруг сказал Бортеневский, вышел из-за стола, обошел его и остановился напротив Соловьева.
Он приблизил свое бледное лицо к лицу Соловьева и заговорил почти шепотом.
– Мне кажется, их надо убить Другого-то выхода нет? Не так ли, Сергей Васильевич? Мне кажется, что и вы думаете аналогично.
– Да, в ваших рассуждениях есть определенная логика, – пожал плечами Соловьев. – Но я же вам говорил, это будет стоить очень дорого. Убрать Мартынова и Богаевского не так уж просто. Кроме того, это вызовет переполох в преступном мире. Они начнут вычислять, начнут искать концы, и, я думаю, тогда вам точно несдобровать.
– Так что же делать? Сидеть и ждать, когда они доберутся до меня и до моей семьи? – срываясь на визг, выкрикнул Бортеневский. Его руки дрожали, пальцы сжимались и разжимались.
– Не волнуйтесь, я все улажу. И скорее всего, убрать надо будет не двоих, а одного – либо Мартынова, либо Богаевского.
– Я нахожусь в какой-то западне. И куда ни бросишься – петля на моей шее затягивается туже и туже, – в сердцах промолвил банкир.
Затем он сел в кресло, извлек из кармана безукоризненно чистый белоснежный носовой платок и принялся вытирать лицо, которое покрыла испарина.
– Самое главное сейчас – не сделать опрометчивого шага, – сказал полковник Соловьев.
– Так что вы мне посоветуете? – задал вопрос Бортеневский.
– Быть предельно осторожным – вот мой совет. А со всем остальным я разберусь.
Мартынов и Богаевский сидели в загородном доме. Перед Богаевским лежали бумаги. Он просматривал абсолютно безо всякого интереса колонки цифр, фамилии, даты – вот и все, что было на этих бумагах, написанных от руки синими чернилами.
Мартынов сидел, положив голову на руки, и следил за Богаевским.
– Петр, я хочу тебе сообщить одну пренеприятную вещь.
– Я вижу, у тебя есть что мне сказать. Как-то глазки твои бегают, – немного охрипшим голосом проговорил Седой.
– Так вот послушай меня. В ФСБ есть генерал…
– Там много генералов, – сказал Седой.
– Конечно, много. Но там есть один генерал, которому я в свое время оказал крупную услугу.
– Кому ты их только не оказывал! – заметил Петр Петрович Мартынов.
– Да, я много кому оказывал всевозможные услуги, и кое-кто об этом не забывает. Кто забывает, с теми я расстаюсь навсегда.
– Ну ладно, не тяни, говори дело, – напрягся Мартынов и отодвинул от Седого листки с цифрами.
– Так вот, этот генерал по жизни мне как бы очень сильно обязан. Я с ним встретился после того, как мы вернулись из Питера. Я ему рассказал всю нашу историю.
– Ты что, с ума сошел?
– Да нет, погоди, дослушай до конца, потом будешь ругаться.
– Ну, я же слушаю, – Седой принялся барабанить костяшками пальцев по крышке стола.
– И генерал, очень уж он услужливый и сердобольный человек, внял моим словам и занялся нашим с тобой делом.
– Так занялся или ты уже кое-что знаешь?
– Ты догадливый. Кое-что мне уже известно, и сейчас ты об этом услышишь.
– Погоди, я хочу выпить.
Седой поднялся, взял с полки бутылку коньяка и два стакана.
– Я пить не буду, – Сказал Богаевский, – даже не предлагай.
– Ну, понемножку, Иосиф, совсем по чуть-чуть, на один палец, – и Мартынов показал Богаевскому свой палец.
– Если палец твой, то мне наполовину.
Плеснув на дно стакана коньяк, Мартынов подвинул стакан к Богаевскому, а себе налил до половины.
– Так вот. Генерал сообщил мне, конечно, это стоило мне определенную копейку, ну да дело не в этом…
– Только не говори сумму, мне все равно, – прорычал Седой, – сколько ни скажешь, столько и заплатим.
– Я уже заплатил, – Богаевский качнулся в кресле и откинул со лба свои длинные седые волосы. – Генерал мне сказал, что скорее всего занимался этим делом полковник Соловьев Сергей Васильевич, человек очень умный и осторожный.
Долгое время работал за границей. Генерал дал мне адрес Соловьева.
– А если твой генерал вешает нам лапшу на уши? – засомневался Седой.
– А ему нет смысла, – спокойно отреагировал на замечание Богаевский.
– Ну ты, Дьякон, и голова! – восхищенно хмыкнул Мартынов.
– Я навел кое-какие справки об этом полковнике. И ты знаешь, на фотографиях, сделанных на презентации у Бортеневского, есть и его портрет.
– Это что, тогда, когда мы взорвали его «мерседес»?
