– Вы с ними из одной шайки?
Но тут же она отбросила это нелепое предположение.
– Вы из милиции?
– Ни то и ни другое, – сказал Глеб, наворачивая на ствол глушитель.
Затем он выгреб со дна сумки три запасные обоймы и положил их в карман куртки, а пистолет заткнул за пояс.
В дверь купе постучали. Глеб запахнул куртку так, чтобы не было видно оружие, и открыл дверь. В коридоре стоял бледный, как выбеленное полотно, проводник. Куда только подевалась его нахальная улыбка?
– Деньги… они требуют деньги, вы же слышали…
– Я тебе что сказал? – произнес Глеб.
– Не понял.
– Я тебе сказал посылать их к черту.
– Но они с оружием…
– Я тебе сказал посылать их от моего имени.
– Но тогда они обещали убить меня… – проводник выглядел таким жалким, что сердце Сиверова дрогнуло.
– Ладно, черт с тобой, а то еще в штаны наложишь, – он достал из-за пояса две стодолларовых бумажки и сунул их в руку проводнику. – Но только смотри, не забудь отдать их мне потом.
– Я их отдам бандитам. А вы, если хотите, разбирайтесь с ними сами.
– Закрой дверь, – приказал Глеб.
А проводник уже стучался в следующее купе. Совсем неподалеку прозвучала короткая автоматная очередь, и трассирующая пуля прочертила темноту за окном.
– Я боюсь, – прошептала Наталья, забиваясь в угол поближе к проходу, подальше от наружной стенки.
Глеб подошел к окну и опустил раму. Явственнее стали слышны крики, детский плач, ругательства.
– Я бы не советовал тебе оставаться тут, – Глеб обернулся и махнул рукой Наталье.
– Куда вы? Там же могут убить! Вы же заплатили деньги.
– Я не собираюсь доставлять им такое удовольствие, – рассмеялся Сиверов и уже прикрикнул на девушку:
– Пошли со мной!
Та только поплотнее забилась в угол.
– Или ты хочешь расстаться со своими сережками?
– Они все равно не золотые, а позолоченные, – призналась Наталья. – Да и бриллианты в них фальшивые.
– Думаешь, кто-нибудь будет с этим разбираться? Ты хотя бы вынула их из ушей, а то оторвут вместе с ушами.
Наталья тут же представила себе страшную картину и вспомнила, что Лысый обещал прислать своего друга и разобраться с ней и Глебом персонально. Она уже представляла, как Дружок сжимает в пальцах ее отрезанное ухо и сияние исходит от поддельного бриллианта.
– Если мы станем тут рассиживаться, то и впрямь дождемся неприятностей.
Глеб высунулся по пояс в окно, перегнулся и ухватился за край вентиляционного люка на крыше вагона. Мгновенно в окне исчезли и его ноги.
– Куда вы? – замирающим от страха шепотом проговорила Наталья, на полусогнутых ногах пробираясь к окну.
Тут же в проеме возникла голова Глеба. Его длинные русые волосы развевал ветер. Он протянул Наталье руку.
– Давай быстрее!
В коридоре уже слышались грубые голоса. Прозвучала автоматная очередь, посыпалось битое стекло, пронзительно закричала женщина. Это и подстегнуло Наталью. Она ухватилась за протянутую руку и встала ногами на столик. Она и сама не ожидала от себя подобной прыти. Сперва оперлась ногой на раму, а затем, изогнувшись, ухватилась за плечо Глеба левой рукой, а правой вцепилась в вентиляционный люк.
– Ну вот, из тебя получится неплохая акробатка, – невесело пошутил Глеб, когда Наталья уже сидела на крыше вагона.
Рядом с ней проходил какой-то провод, к которому она боялась прикоснуться, опасаясь, что тот находится под напряжением.
– Придержи меня за ноги.
Она как-то неумело взялась за щиколотки Глеба. Тот зло зашипел:
– Так не пойдет, лучше садись.
– Вам же будет больно!
– Садись, я сказал!
Наталья уселась. Глеб вновь свесился вниз и приподнял раму, оставив только узкую щель, в которую с трудом можно было просунуть руку. Теперь они вдвоем сидели на крыше вагона под звездным небом. Но самое странное, Наталья отнюдь не чувствовала себя в безопасности. Теперь ей казалось, что кто-нибудь из бандитов непременно выпустит очередь в потолок, и именно в то место, где она сидит.
Поэтому она подтянула колени к груди и принялась взглядом искать, где же проходит перегородка в купе.
– Если будешь так сидеть, тебя скоро заметят. Лучше ложись.
– Боюсь, – отвечала девушка.
– Ладно, поступай как знаешь, – Глеб на корточках, придерживаясь рукой за натянутый провод, стал пробираться вперед.
– А я? – раздалось у него за спиной.
– Сиди. Скоро все будет в порядке.
Наталья с тоской во взгляде проводила Глеба. Тот добрался до края вагона и, поднявшись в полный рост, перепрыгнул на соседний. А затем внезапно прилег и замер.
Наташа затаила дыхание и на всякий случай тоже легла, распласталась на выкрашенной в черный цвет жести. Глеб впился взглядом в темноту, пытаясь понять, что же все-таки происходит возле состава. На всякий случай пистолет он держал наготове. Он увидел, как бандит переворачивает тело убитого молодого человека, видел, как разрезает ножом чемодан и вытряхивает из него содержимое.
Сиверов лежал над самой дверью тамбура. Та была открыта, и слабый свет падал на щебень откоса.
Из тамбура послышались голоса:
– Да ты посмотри, может, набрал в темноте какой-нибудь бижутерии.
– Ладно, ты иди дальше, а я посмотрю. Послышался звук открывающейся двери, и из вагона высунулась голова. Бандит, придерживаясь за поручень, высунулся наружу.
Желтый свет лампочки отливал на стволе автомата. Глеб абсолютно бесшумно опустил руку и схватил бандита за шиворот. Тот даже не успел вскрикнуть. Ворот застегнутой куртки сдавил ему горло, ноги оторвались от подножки, и он завис. Как и предвидел Глеб, вместо того, чтобы уцепиться за поручень и другой рукой, бандит попытался обеими руками разжать пальцы, державшие его за шиворот.
Глеб левой рукой направил ствол пистолета вниз и нажал на курок.
Раздался негромкий хлопок выстрела. Пуля вошла точно в позвоночник, рельефно проступивший на шее. Бандит мгновенно обмяк. Глеб разжал пальцы.
Словно мешок с песком, тот хлюпнулся на щебень. Автомат соскользнул с откоса и исчез в темноте.
Бандит, разбиравший пожитки, вскинул голову. Но даже не успел что-либо увидеть, как Глеб прицелился и выстрелил. И на этот раз он не промахнулся. Пуля легла немного правее, чем Глеб предполагал, – прямо над левым глазом. Но с расстояния в семьдесят метров, почти в кромешной темноте, вряд ли бы кто-то выстрелил точнее.
