В длинном переходе под уровнем мостика он столкнулся с девушкой Простака. Девица замерла как соляной столб, с искаженным от ужаса лицом, глядя на чудовищное видение: костюм Кастора, надетый на гудящее тело из мух. Голова, руки, ноги — они теперь состояли из черной жужжащей колышущейся массы. Ноги, хотя и парящие в нескольких футах от пола, совершали медленные шагоподобные перемещения в такт движению монстра, приближающегося к ней.
У девицы вырвался вздох, она готова была закричать, но, придя в себя, повернулась и помчалась в рубку.
Костюм Фрашонарда прибыл туда минуту спустя. Простак, Дождевик и Кролик окаменели, глядя на возникший фантом, так же, как окаменела прибежавшая девица. За оставшиеся секунды только Дождевик решился на какое-то действие, потянувшись за пистолетом — бесполезный жест, даже не успевший завершиться.
Он не успел вытащить пистолет, потому что костюм выпустил на волю орду мух, ринувшихся во все стороны, заполнивших все пространство рубки. Когда костюм аккуратно сложился, опустившись на пол, мухи принялись пиршествовать, пожирая жертвы. Но вскоре, не дав поглотить тела жертв полностью, костюм принудил их вернуться. Мухи устремились обратно в костюм, заставив его подняться с пола, словно на ниточках.
Костюм, покачиваясь, застыл над пультом управления. Неуклюже, напрягая все крохотные силы, мухи начали переключать клавиши и рычажки. «Малая планета» изменила курс и помчалась сквозь пустоту пространства.
Костюм Фрашонарда отправился на поиски своей собственности.
Его собственностью был Педер Форбарт.
Глава 9
Ледлайд в геологическом смысле был совсем другой планетой, всего лишь кучей космического шлака, плывущего сквозь миазмы газов, пыли и осколков —детрита, другой, еще не начавшей формироваться, планеты. Она вращалась вокруг светила, которое само было не более чем светящимся облаком газа, скорее протозвездой, чем звездой в полном смысле слова, но дававшей все же скудный свет и тепло.
Для зиодского типа мышления такое унылое и отдаленное место было идеальным местом тюремного заключения. Зиодцы не видели в осужденных объекты трансформации и переориентации. Ответственность за нарушение закона была личная и абсолютная. Преступник получал в наказание пустыню, и логическим наказанием, хуже которого была только смертная казнь, была изоляция от общества, чем дальше, тем лучше.
Соответственно, осужденный по пути на Ледлайд смотрел в окошко корабля, видел удаляющийся Зиод. Так ему давали понять, как основательно его изгоняли из общества.
Костюму Фрашонарда нелегко было обнаружить эту кучу космического шлака, имевшую всего шесть тысяч миль в диаметре. Найти частично сконденсировавшуюся тучу, которую представляла собой солнечная система Ледлайд, было нелегкой задачей, а внутри облака он уже не мог использовать приборы корабля, и ему оставалось полагаться только на собственное умение предчувствовать. На этом этапе вести корабль было все труднее и труднее. Мухи питались останками бывших хозяев рубки до тех пор, пока ничего от них не осталось, но к атмосфере, которой дышали люди, они не были приспособлены, и поэтому умирали, несмотря на строгий контроль костюма за их жизнедеятельностью.
Свинцовая крыша тюрьмы лишь на несколько футов поднималась над каменистой почвой Ледлайда. Прямо к этой крыше, сквозь дымное небо планеты, устремилась «Малая планета». Дрейфуя в северном направлении, корабль совершил посадку за северным горизонтом, прямо за низкой горной грядой.
Как только корабль опустился, мушиный рой окончательно вымер, и уплощенный костюм опустился на пол аккуратной стопочкой.
Вонь от разлагавшихся мух заполняла рубку.
Немного спустя в крыше тюрьмы открылась дверь и показался человек в дыхательной маске. Постояв немного, чтобы сориентироваться, он поспешил в сторону корабля, до которого была миля или около того. Быстро осмотрев корабль снаружи, он открыл один из люков и вошел, принявшись осматривать все секции, громко объявляя о своем появлении.
Когда он достиг рубки, под ногами захрустели высохшие тельца мух. На нем по-прежнему была дыхательная маска, иначе ужасный запах вызвал бы немедленную рвоту. Но он не заметил вони. Единственным признаком людей на корабле был костюм, валявшийся на полу возле пульта управления. Несколько секунд человек смотрел на костюм. Потом нагнулся и аккуратно поднял его, расправив складки, сложил и повесил себе на руку.
Еще раз посмотрев по сторонам, он вернулся тем же путем к люку, покинул корабль и потрусил обратно к тюрьме. Там он доложил, что корабль пуст и, очевидно, приземлился на автопилоте, но на всякий случай губернатор приказал обыскать ближайшую местность. Был поднят вопрос о возможности — неслыханное дело! — побега, но губернатор быстро эту идею отбросил, убежденный в стопроцентной невозможности побега с Ледлайда. Команда «Малой планеты», должно быть, пострадала от какой-то случайности. Несчастный случай. Аппарат сам привел себя на Ледлайд. Вместе со следующим грузовым танкером он попросит забрать с собой и этот заблудившийся кораблик.
Непонятно по какой причине, а вернее вообще без видимой причины, костюм был помещен в стенной шкаф жилого кубрика охраны, где он терпеливо принялся выжидать.
Педер до сих пор не имел понятия о размерах тюрьмы и количестве заключенных. Население тюрьмы, прикидывал он, могло составлять и миллион. И наверняка не менее чем сто тысяч, поскольку Ледлайд был хорошей тюрьмой и стал обычным местом для сброса сюда нежелательных элементов с Зиода. Учитывая такое количество заключенных, управляемых относительно небольшим количеством охраны, шансы восстания были удивительно малы, практически несуществующи. Причина была простая. Случись восстание заключенных, с Зиода не придет ни один танкер с продовольствием и все заключенные умрут голодной смертью. Тот факт, что они зарабатывают на пропитание работой в тюремных фабриках, обычно заставлял их держаться тихо.
Вся тюрьма была подземной. День за днем сознание Педера погружалось в мир серых камер, серых галерей, запах мужчин (он слышал, что где-то были женские секции), серых фабрик и мастерских, и охранников в черной униформе. Особенно ненавидел он тюремную робу — серую, мешковатую, унизительную. Он весь ссохся, потеряв костюм Фрашонарда, кожа его покрывалась пупырышками от одного прикосновения к грубой толстой ткани новой одежды. Он жил, двигался, работал в нескончаемом кошмаре.
Один или два раза во время бесконечных переходов по галереям он заметил Реалто Маста, которого привезли в одной партии с ним, но желания отыскать старого знакомого Педер не испытывал. Единственное, чего ему хотелось, это забыться в углу и потихоньку умирать, день за днем.
Поэтому особого удовольствия он не испытал, когда однажды вечером во время часа бесед, когда Педер сидел в камере, не обращая внимания на гомон заключенных из других камер, какая-то фигура возникла в открытом дверном проеме. Это был Реалто Маст. В серой мешковатой робе и с подстриженными волосами Реалто выглядел куда менее внушительно, чем раньше. Педер отвернулся и угрюмо ссутулился, стараясь всем своим видом показать, что не желает иметь ничего общего с бывшим сообщником. Но Маст, нимало не смутившись, вошел в камеру, нарушая покой маленького помещения, где только и мог остаться наедине с собой Педер.
