— Стойте! Не стреляйте! — прокричал я. — Я не враг. Я муж Залы! Вы должны знать Залу — она одна из вас!
Одно из чудовищ, некое шагающее мыслящее дерево, повернулось к змее и что-то сказало ей, а затем отрывисто бросило какую-то команду. Среди монстров возникло замешательство, а потом вперед выступил человек-лягушка.
— Ты Городской Бухгалтер! — отчетливо произнес он. — Уничтожить его!
Одно из крылатых животных кивнуло, вытащило откуда-то лазерное ружье и направило прямо на меня.
— Подождите! — успел крикнуть я, и тут же огромная сила швырнула меня вниз.
Глава 9
ОБОРОТНИ
Я очнулся с тихим стоном; самочувствие было отвратительное — голова кружилась и невыносимо болела, а по телу разлилась необычная слабость. Сознание вернулось только наполовину, и я почти ничего не соображал. Помню лишь, что лежал на носилках и меня очень быстро куда-то тащили. С неимоверным усилием открыв глаза, я с удивлением увидел, что уже наступила ночь. Сколько же прошло времени?
Послышалась отрывистая команда, и носилки остановились, а мгновение спустя плавно опустились на землю. Передо мной неясно обрисовалась выполненная в натуральную величину карикатура на огромную птицу. Именно карикатура. Впрочем, это слово подходит для большинства оборотней, неожиданно подумалось мне. Абсолютно белая, покрытая перьями голова с огромными глазами и широким плоским клювом ярко-оранжевого цвета, каким-то чудом проникшая в мое затуманенное сознание, убедила меня в том, что я жив и, видимо, взят в плен. Игра продолжалась — хватило бы только сил продержаться.
Птицеобразное животное плеснуло в стакан какую-то жидкость из тыквы, привязанной к ремню.
— Выпей, — проскрежетало оно утробным, нечеловеческим голосом. — Тебе сразу станет легче.
Я с большим трудом взял стакан и с помощью существа поднес к губам. Горячий напиток напоминал крепкую фруктовую настойку. Во рту у меня пересохло, и я жадно сделал несколько глотков.
— Ну вот, — удовлетворенно сообщила "птица" своему компаньону, которого я не видел. — Теперь ему хватит сил добраться до старухи.
— Хорошо, — сказал очень знакомый женский голос, но я никак не мог понять, чей именно.
— Зала? — с надеждой прошептал я.
— Забудь о ней, — посоветовал голос, и мы двинулись дальше.
Мысли мои оставались такими же несвязными, хотя боль вскоре утихла. Погруженный в полузабытье, я не мог ни шевельнуться, ни произнести даже слова; окружающее казалось бестелесным и нереальным, как затянувшийся сон.
Когда мы приблизились к какой-то пещере, из темной пасти которой выбивался тусклый мерцающий свет костра, стояла уже глубокая ночь. Неподалеку гремел гром, так что в любой момент нас мог застать проливной харонианский дождь, но меня успели внести в укрытие.
Вход в пещеру оказался очень узким, но сама она была огромна, правда, о ее размерах я могу судить весьма приблизительно. В центре ее горел костер, и дым поднимался прямо вверх; похоже, там имелось вентиляционное отверстие. Если снаружи было просто очень жарко, то внутри — настоящая баня; в другое время я выскочил бы оттуда моментально. Но теперь я покорно потел на носилках, бездумно наблюдая за пляшущими на каменных сводах сполохами.
В пещере сидела очень старая женщина в черном. Дрожащей рукой она протянула к нам изогнутую суковатую палку, показывая, чтобы носилки поставили на пол. Человек-птица повернулся к своему спутнику.
— Порядок, — продребезжал он. — Мы успели, Дарва. Надеюсь, ты довольна?
Дарва! А я почти забыл о ней. С той первой встречи я ее больше не видел, хотя и пытался найти, когда бывал в Тандеркоре. Мне стало немного легче от мысли, что у меня все-таки есть друг, который поможет мне выжить.
Дарва подошла к старухе, и я наконец увидел ее. Она возвышалась как скала над дряблым, но тем не менее человеческим телом:
— Примите мое сердце, прабабушка.
Старуха посмотрела на нее полуслепыми глазами.
— Я рада, что ты жива, — сказала она надтреснутым голосом. Чувствовалось, что у нее богатый жизненный опыт. — Я боялась, что наши потери будут слишком велики.
— Двенадцать человек погибло, — ответила Дарва. — Но враги потеряли не меньше двухсот. Старуха кивнула:
— Отлично. Но теперь они будут жестоко мстить. Вам не скоро удастся перегруппировать свои силы. А что собираешься делать ты?
Дарва тяжело вздохнула:
— Вы же знаете, что Изил погиб и тайна заклятия утеряна.
— Да, знаю, — ответила старуха печально. — Ты навсегда останешься оборотнем. Да и никто из нас уже не сможет возвратиться в Бурже.
— Да. Но мною и раньше двигала только месть, а не преданность кому-то, кого я даже не знаю.
— Значит, ты не присоединишься к остальным в назначенное время?
— Еще не знаю, прабабушка, — неопределенно сказала Дарва.
— А это тот, о ком ты мне говорила? — показала на меня старуха. Дарва кивнула:
— Он был добр ко мне, как никто другой. Он совсем не похож на остальных. Я прошу у вас благословения, праматерь.
Я по-прежнему пребывал в полубессознательном состоянии и мог только пассивно следить за их беседой.
— А он согласен? — поинтересовалась старушка. Дарва повернулась ко мне:
— Неужели вы не видите, что он тяжело ранен? Если бы не я, он умер бы еще двенадцать часов назад. Разве это не дает мне определенные права?
— В соответствии с нашими священными законами — да, — согласилась старица, — но тебя может постигнуть разочарование, особенно если ему придется подчиняться.
— А разве у него есть выбор? — возразила Дарва. — И кроме того, если не он, то кто же? Ради чего мне тогда жить?
Старушка с неожиданной теплотой взглянула на Дарву.
— Да, это серьезная причина, — кивнула она и пристально оглядела меня — как хирург перед операцией. — Положение, честно говоря, тяжелое. У него разбит весь череп и наверняка сотрясение мозга…
Дарва подошла ко мне. Она была необыкновенно прекрасна — какой-то странной, фантастической красотой, — и даже ярко-зеленая кожа и темно-зеленые губы и волосы украшали ее еще больше. Я подметил новые черты, внесенные в ее образ уже мертвым мастером, — маленькие остроконечные ушки, легкое подергивание которых было хорошо заметно сквозь пышные волосы, и руки, которые были гораздо грубее, чем мне показалось в первый раз. Острый искривленный рог около полуметра длиной состоял из концентрических колечек, сходящихся у острия.
— Вы сможете его вылечить? — тревожно спросила она.
Старуха часто закивала:
— Да, конечно. Другой на его месте точно бы умер, но у твоего избранника на удивление сильная воля к жизни.
