Черт возьми, свержение Небыляндии было само по себе подвигом, не так ли? Вы двое заслуживаете немного отдыха, и у нас есть все, чего вы можете пожелать.
Матильда до сих пор не верила своим ушам. Она уже была готова ответить, но вдруг поняла, что за всю прогулку не слышала ни единого слова из уст Джеймса. Когда она поворачивается к нему, выражение лица Молчуна отрезвляет ее, как удар.
Джеймс с тоской смотрит в окна дома без имени. Изнутри доносится смех мальчика и возбужденное тявканье маленькой собачки. Матильда мельком замечает женщину, идущую мимо кухонного окна.
– Столько блужданий, Джеймс. Разве ты уже не заслужил немного счастья? Шагните в эту дверь – и жизнь станет такой же, как раньше. Вы были бы так счастливы здесь, и этому городу наверняка пригодились бы твои инженерные навыки.
Матильда видит то, что всего несколько мгновений назад казалось ей невозможным. Глаза Джеймса наполняются слезами, которые текут по его лицу. Это зрелище потрясло Ведьму до глубины души.
Может быть, Джеймс борется с теми же мыслями, которые были у нее, когда они вошли в Небыляндию?
Словно почувствовав ее мысли, старик обращает свое внимание на Ведьму.
– А ты, Матильда, мы оба знаем, что это не твое настоящее имя. Вся эта заваруха началась с того, что ты хотела вернуть свои воспоминания, но теперь стала убийцей Донована. Это действительно то, чего ты хочешь? Мы можем восстановить твою жизнь. Потребуется предоставить доступ, конечно. А вы этим уже отчасти занялись.
Он показывает на другой неприглядный дом.
– Может быть, здесь не так роскошно, как твоя жизнь в реальном мире, но это не должно иметь значения, если ты будешь жить с родителями.
С этими словами в доме зажигается свет и в окне верхнего этажа появляются силуэты мужчины и женщины.
Матильда хмурится:
– Нет, это чушь собачья. Все это. Все, о чем ты говоришь – его семья, мое прошлое. Это все просто иллюзия. Ничто из этого не реально.
Она поворачивается к Джеймсу, но видит его совершенно растерянным.
Смотритель не ожидал услышать обвинения во лжи:
– Конечно, это иллюзия. Я никогда не говорил, что это не так. Но если то, чего вы хотите, какое это имеет значение? Если вы предпочитаете иллюзию реальности, разве это не делает ее более реальной? Как я уже сказал, вы оба это заслужили. – Старик пожимает худыми плечами. – Мне кажется, что это хорошая сделка, но, как я уже сказал, выбор за вами. Я надеюсь, что вы согласитесь. Вы оба кажетесь парой разумных молодых людей, а это не частое явление в наши дни.
В ярком солнечном свете пара белок перебегает им дорогу. Просто еще одна минута, идеальная деталь, которая способствует приятной, спокойной, приторно-сладкой атмосфере.
Наконец Джеймс начинает говорить. Все еще глядя на дом, он тихо констатирует:
– Сделка предполагает определенные условия.
Смотритель достает из кармана трубку и начинает перебирать в ней табак.
– Разумеется, существует соглашение о постоянном найме жилья. Все довольно стандартно, но есть несколько пунктов, которые вам нужно знать. Никакого масштабирования, это правило номер один. Вы не можете идти дальше вверх по Шпилю – но это также означает, что вы не можете и вернуться вниз.
Матильда даже не пытается скрыть гнев в своем голосе:
– Так вот оно что. Вот как Хэнк устраняет конкурентов. Мне кажется, что это взятка.
Пристально глядя на свою трубку, смотритель не поднимает глаз.
– Ну, дорогая, только потому, что это взятка, не значит, что она не щедрая. – Он раскуривает трубку, удовлетворенно попыхивая ею. – Я бы сказал, что это довольно щедрое предложение достойной жизни для тебя. Если только вы не предпочтете трудности, которые вы двое продолжаете испытывать. Спать на земле, прикрывать друг другу спину, бесить людей направо и налево. Не говоря уже о трупах, которые вы оставляете повсюду за собой.
Матильда подходит ближе к Джеймсу. Она чувствует запах вкусного ужина, который подают в соседнем доме.
Изнутри доносится голос мальчика:
– А когда папа вернется?
Выражение лица Джеймса почти заставляет ее передумать. Матильда медленно подходит к нему и берет за руку. Пораженный и сбитый с толку, Джеймс оглядывается по сторонам, смотрит на старика с трубкой и, наконец, на Матильду.
Она отчаянно всматривается в его лицо, пытаясь понять, о чем он думает. Через несколько секунд Джеймс отпускает ее руку, роется в кармане и достает сигарету.
Смотритель спрашивает:
– Ну так что?
Джеймс поворачивается к нему лицом.
– Нельзя отрицать, что Хэнк сделал нам щедрое предложение.
Смотритель делает еще одну умиротворенную затяжку и кивает.
– Но я не думаю, что мы можем согласиться, – продолжает Молчун.
Старик, кажется, промахивается трубкой мимо рта. Со второй попытки все-таки попадает.
– Могу я спросить, почему?
Матильда замечает, что правая рука Джеймса снова дергается.
– Не то чтобы я этого не хотел…
Смотритель поднимает бровь.
– Ну так что же?
Джеймс продолжает:
– Ты все время говоришь, что это то, чего мы заслуживаем. То, что мы заработали. – Заливистый смех заставляет его снова взглянуть на дом. – Но ты ошибаешься. Я этого не заслуживаю, того, что внутри. Только не после того…
Он делает паузу, и Матильда почти видит, как у него в горле встает комок.
– Может быть, мне это понравится. Но каждый день… будет напоминанием, что на самом деле их здесь нет.
Снова воцаряется тишина, и Матильда не знает, что ей делать. Старик обещал вывести их отсюда, но он, кажется, не собирается сдвинуться ни на дюйм. Ведьма борется с желанием дотянуться до одного из своих клинков.
Наконец смотритель усмехается и чистит трубку.
– Так если ты не останешься, почему ты еще здесь? Не знаю, как у вас, но у меня больше нет времени просто болтать. Вам двоим многое предстоит сделать.
Матильда первая обращает внимание на то, как дома превращаются в ворота, похожие на те, что они видели возле небольшой будки смотрителя. Матильда кивает старику, хватает Джеймса за руку и ведет его за собой.
Он молчит до самых ворот.
Инстинкт Ведьмы велит ей не оглядываться назад. Иррациональный страх свидетельствует о том, что даже одна мысль о возможности задержаться заставит их остаться там насегда.
Она проталкивается вперед, все еще сжимая руку Джеймса, но, вопреки здравому смыслу, все-таки оглядывается на него, всего на минутку. Ворота начинают закрываться, и она видит, как смотритель возвращается в свою будку. С такого расстояния трудно что-либо разглядеть отчетливо, но это выглядит так, словно ноги человека превращаются в копыта, как будто у него вырос ранее невидимый хвост, как у древнегреческого фавна.
