– Серьезно, Джеймс. Почему я продолжаю говорить людям, что ты самый умный? С другой стороны, ты, возможно, был слишком занят, убивая все, что видишь, чтобы на самом деле остановиться и задуматься.
Джеймс смотрит на него, не зная, что сказать.
– Я знаю, что в ней есть часть этой Системы. Но это не меняет того, зачем мы сюда пришли.
Донован ухмыляется:
– Это правда? – Он небрежно машет Матильде своим оружием. – А ты знал, что ее настоящее имя – Элис? Элис Бэрроу?
Нервный тик на лице Джеймса невозможно скрыть. Но от этого улыбка на лице Донована становится только шире.
– Да, Джеймс. Алиса Берроу. Любимая дочь Джонатана Берроу – главы, основателя и генерального директора компании «Фолл Уотер Лэйк». В какой-то момент он стал всеобщим боссом. Не кажется ли это немного странным совпадением, что у всех нас есть какая-то информация о ней? О какой-то случайной Ведьме из пустошей? Господи, Джеймс. Ты же работал в компании. Как много из своего прошлого ты пытаешься забыть?
Прежде чем Джеймс может наскрести хоть какой-то ответ, Донован продолжает:
– Ты ведь все помнишь, правда? Как его бедную девочку сбила машина, а Джонатан исчез на несколько месяцев? Все эти слухи о том, что он сошел с ума и заперся в своем доме? Можешь себе представить, как мы были удивлены на заседании совета директоров, когда он, наконец, появился со своей концепцией виртуального мира, в который люди могли бы перенести свой разум. Мы все думали, что это было великолепно. Он опустил часть о том, что он делает это, чтобы попытаться спасти свою дочь.
Матильда говорит надтреснутым, печальным шепотом:
– Но я же умерла. В ту же ночь я умерла.
Донован усмехается:
– О, милая. Я знаю, что ты не помнишь своего отца, но я точно помню. У него было достаточно денег, чтобы делать все, что он хотел. Одним из этих желаний было сохранить тебе жизнь. Конечно, ты была в коме, но твои нейроны все еще жили в этой маленькой голове. Конечно, с ней было не все в порядке. Техники сказали, что потребуется некоторая помощь ИИ, чтобы заполнить изъяны. Для старого Джонатана это не имело значения. До тех пор, пока он мог притворяться, что его дочь вернулась. – Донован поворачивается и пристально смотрит на Джеймса. – Он сделал Элис основой для всей Системы.
Джеймс отрицательно качает головой.
– Я работал над прототипом Системы. Я бы и сам догадался. Я бы что-нибудь увидел…
Кусок странной плавучей глины летит к Доновану, и он отбрасывает его прочь.
– Да, но ты этого не сделал, и, знаешь, я буду честен – как и мы. До тех пор, пока мы не перешли в эту Систему. Мы поняли, кто она такая и на что способна. Джонатан превратил все попытки спасти человечество в проклятый тщеславный проект ради своей дочери. Конечно, мы пытались удалить ее из Системы, но, черт возьми, она и есть Система! Итак, мы удалили все, что могли, прежде чем приступить к работе. Мы думали, что все в порядке, пока эти досадные проявления не начали появляться, пытаясь все разрушить. Когда мы поняли, что это такое, мы пришли к соглашению уничтожить их. Но я начал думать, что со всеми этими ключами, возможно, я мог бы положить этому конец раз и навсегда. Я не лгал, когда говорил, что Система хочет избавиться от нас, людей, Джеймс. Я пытаюсь остановить ее.
Матильда переводит взгляд с Джеймса на Донована и обратно. Она делает шаг вперед.
– Нет… я бы никогда так не поступила.
Джеймс тоже делает шаг вперед.
– Чего ты хочешь, Донован?
В отчаянии Донован направляет свое оружие в голову Молчуна.
– Я говорил это с самого начала. Перемен. Я хочу перемен. И теперь мы можем это сделать. Нам будет достаточно Вавилона, чтобы собрать все по частям. Мы наконец-то наведем порядок в Киберсайде.
Он внезапно меняет прицел, направляя оружие прямо на Матильду.
– К сожалению, чтобы сделать это, я должен сказать Системе «пошла ты». К сожалению, дорогая, это относится именно к тебе. Поэтому мы находимся в этом месте, где ты действительно не можешь меня остановить.
Донован стреляет, и обжигающий разряд энергии поражает Матильду. Джеймс бросается к ней, подхватывая, когда она падает. Положив руку ей на живот, он отчаянно пытается остановить кровотечение, но уродливую рану прижег огонь.
Тело Матильды дрожит в его объятиях. Она слабо улыбается:
– Не волнуйся, дедуля. Это… так и должно было быть. Ты должен закончить то, что мы начали… ты должен восстановить ее…
Донован яростно орет на нее:
– Восстановить ее? Серьезно? Пошла ты к черту! У тебя есть шанс наконец-то избавиться от всех нас, и ты ожидаешь, что мы подумаем, что ты этого не сделаешь?
Донован пристально смотрит на Молчуна своим умоляющим взглядом.
– Джеймс, пожалуйста. Я знаю, что она тебе нравится, я понимаю это. Но она не настоящая. Ради бога, помни, что она Ведьма. Это она манипулировала тобой все это время, а не я. И никто другой. Этот мир не так уж плох, как она говорит. Нам просто нужно исправить некоторые вещи, и кто лучше, чем инженер с твоими навыками, справится с этим? Не предавай последнюю надежду человечества ради какой-то тупой компьютерной сучки.
Джеймс крепко сжимает руку Матильды, вглядываясь прямо в ее лицо.
– Ну же, Матильда, держись. Ты можешь это пережить.
Она улыбается. Это та же самая улыбка, которую она подарила ему в первый раз, еще в Хоумстеде.
– Спасибо… но это не то, что должно было случиться.
Глаза Джеймса бегают туда-сюда.
– Ну и что же?
Матильда кашляет.
– Слушай… спасибо, что помог мне разобраться, кто я такая… но есть еще одна, последняя вещь…
Джеймс смотрит на свою руку.
Она кладет в нее все ключи: браслет Вирджинии, корону Хэнка, ключ-карту Симмонса. Набор завершает ее собственный титановый кулон.
– А теперь давай сделаем это вместе… – Матильда качает головой. – Несмотря на то, что эти засранцы думают обо мне, только человек может войти в бункер. Не я. Но если ты будешь ждать слишком долго, двери закроются. Пока Система не попытается снова. Одному богу известно, сколько тебе тогда будет лет.
Ее улыбка слегка увядает.
– Есть только один способ.
Джеймс знает, о чем она просит, и ему это не нравится.
– Нет. Я не могу…
Увядающая улыбка Матильды снова становится такой же лучезарной, какой он ее помнит.
– Я слишком долго отнимала у людей жизнь. Пришло время, чтобы отдать мою. Откройся мне и иди в этот бункер.
Джеймс глубоко вздыхает, а затем делает то, что он приучил себя никогда не делать с Ведьмой.
Он отключает свой фаервол.
