– Слушаю.
– Хочу поставить вас в известность, – прощебетала я сладким голосом, – что вы можете себя не утруждать. Я уже и сама сообщила в милицию. Спокойной ночи.
Через два дня до меня дошли слухи, что в стане противника воцарилось серьезное замешательство. Нормальные люди, у которых к этому человеку имелись нормальные дела, не могут до него дозвониться. По месту службы отвечают, что, дескать, ошиблись номером, и грубо бросают трубку. Сама-то я после всех недоразумений сторонилась телефона как черт ладана, и такая паника показалась мне несоразмерной с масштабами нашего инцидента. Или тут кроется что-то поважнее, чем я предполагаю? А вдруг я в самом деле сыграла с этим человеком злую шутку? У меня-то ничего плохого и в мыслях не было, зла я на него не держу, напротив, даже благодарна за то, что не дает мне скучать. А всяческая напраслина, которую он на меня ни с того ни с сего возвел, настолько дурацкая, что ничего, кроме смеха, вызвать не может. Ну хорошо, а если для меня это смех, а для него – горькие слезы?
Думала я, гадала и решила, что не мешало бы все эти страсти-мордасти довести до какого-то логического завершения. Спрошу его в лоб, он это или не он, тем более что до конца так и не уверена, представлюсь без обиняков, объясню дурацкое недоразумение, извинюсь за свою неумышленную бестактность, и полюбовно, без всяких претензий расстанемся. Номер его телефона и все другие подробности я вычеркну из памяти раз и навсегда.
Руководствуясь вышеупомянутыми благими намерениями, я позвонила ему ближе к вечеру, по служебному телефону, собираясь узнать, когда у него дежурство, – мне показалось, что в рабочей обстановке он будет восприимчивей к моим объяснениям. Кто знает, может, у него какой-то пунктик насчет домашнего телефона.
Культурно и спокойно я задала интересующий меня вопрос подошедшей к телефону женщине. Каково же было мое удивление, когда в ответ она мне отрезала:
– Повторяю, никакой информации мы не даем. Вы ведь сегодня уже звонили?
Чтоб мне провалиться, последние три дня я на пушечный выстрел к телефону не подходила. Вот еще новости, в чем тут дело?
– Нет, не звонила, – ответила я, не скрывая своего удивления. – Мне надо знать, когда он будет на дежурстве, но спрашиваю я впервые.
– Позвоните, пожалуйста, в секретариат. Что за чертовщина! Ему названивает какая-то гражданка, а он принимает ее за меня? Или меня за нее? Что, в конце концов, происходит? Ничего не понимаю.
Я махнула рукой на секретариат и позвонила прямо домой. На всякий случай уточнила, он ли это, назвав полным именем и фамилией. Представиться уже не успела.
– Да уймитесь же вы наконец! Неужели так приятно нарываться на грубости? Вас ничего не может оскорбить?
Ну, это уже начало действовать мне на нервы. Что он себе воображает? Что я могу маразматическую его истерику воспринимать всерьез?
– Смею вас заверить, все ваши оскорбления мне как слону дробина, – невозмутимо сообщила я. – Меня не может оскорбить то, что не имеет ко мне никакого отношения. Сдается мне, тут просто досадное недоразумение, и по сему поводу я хотела бы с вами объясниться.
– Объясняйтесь с кем-нибудь другим, мне с вами не о чем говорить. Надеюсь, до вас наконец дошло?
– Не надейтесь, – холодно успокоила я его, – не дошло.
– В таком случае, с головой у вас точно не в порядке. Вы сумасшедшая, вас надо изолировать, вы представляете опасность для общества.
Возможно, какая-то доля правды в его словах и была.
– Вам хоть понятно, о чем я пытаюсь с вами поговорить?
– Ничего не хочу ни понимать, ни слышать, отстаньте от меня наконец!
И все, бросил трубку. Тут уж мне и впрямь шлея попала под хвост, я закусила удила, короче, снова набрала номер.
– Официально заявляю вам, – железным тоном отчеканила я, – что приставать я буду до тех пор, пока вы не соизволите обменяться со мной хоть парой нормальных слов.
– Не дождетесь. С анонимами не разговариваю.
– Тогда дайте мне возможность представиться. У меня нет никаких причин скрывать свою фамилию.
– Меня ваша фамилия не интересует... Отбой. Звоню снова.
– Слушаю...
– Обещаю вам покой до конца ваших бренных дней, – ласково сказала я, – только ответьте на один вопрос.
– Не дождетесь. Бесстыжая вы женщина. Впрочем, чему тут удивляться, выучку-то прошла на панели у “Полонии”...
– Что?!
– Вы правильно расслышали, у “Полонии”... Это меня уж совсем заинтриговало. Весьма оригинально. И откуда только он все это берет?
– Вы меня озадачили, – живо подхватила я. – Что-то не припомню такого места работы в своей трудовой биографии...
– У меня на ваш счет полная информация. И место работы, и профессия вполне вам соответствуют.
Я хотела было сказать, что он отстал от жизни, что в моде теперь панель у другой гостиницы, но не могла припомнить, у какой именно. А пока вспоминала, он уже дал отбой. Немного подумав, я позвонила в четвертый раз.
– Слушаю.
Зачем он только снимает трубку? Ведь знает, кто звонит.
– Может быть, вы боитесь, что я потребую с вас гонорар?
Ответ был пространный и столь же изощренный, сколь и пакостный. В конце его снова зациклило на милиции. Пришлось дать ему передышку, а тем временем позвонить сразу в два милицейских пункта. Коротко изложив суть проблемы, я поинтересовалась, с какого по счету звонка я вступаю в конфликт с уголовным законодательством. Удостоверившись, что кое-какой резерв еще есть, я снова набрала его номер, – Чего вам еще?
– Хотела спросить, в которое из отделений милиции вы собираетесь звонил”. А то я уже переговорила с вашим районным отделением, с моим и с Центральным управлением.
Минута молчания, тяжелый вздох и наконец ответ:
– Ну, тогда уж только Творки остались. И снова отбой. Я от души за него порадовалась: наконец-то к человеку вернулось чувство юмора, а то нехорошо получается: я всласть развлекаюсь, а он как на похоронах. Сейчас самое главное – не разочаровать его, поддержать тонус – он, конечно, настроился на очередной звонок, уже небось и звукозапись подключает. Дав ему несколько минут форы, я взялась за трубку.
– А чего вы, собственно, боитесь? – с любопытством спросила я. – Почему...
– У вас в голове не все дома, – прервал он меня, не слушая. – Милиция вам уже звонила, или одного раза мало?
У этого человека удивительный дар поражать своими ответами. Никакая милиция мне не звонила, это я звонила в милицию. Совсем у него в голове все перемешалось. Фу-ты пропасть... а вдруг он по ошибке напустил милицию на какое-нибудь невинное существо?
– Постойте! – взвизгнула я. – Ради бога, на кого это вы напустили свою милицию? Ко мне никто не звонил!
